Архив номеров Номер 15

Уважаемая редакция журнала «Благодатный Огонь»!

Мне хотелось бы принять участие в полемике между Ольгой Буковой и ее оппонентами, развернувшейся после публикации в № 14 «Благодатного Огня» статьи об о. Иоасафе (Толстошееве) — первом жизнеописателе преподобного батюшки Серафима и его возлюбленнейшем ученике.

Преподобный Серафим Саровский очень почитается в нашей семье. Моя девичья фамилия (Белокопытова) совпадает с девичьей фамилией Агафьи Семеновны Мельгуновой (в девичестве Белокопытовой). Старинный род нетитулованных дворян Белокопытовых восходит к началу XVII века. Наш общий предок служил пушкарем при царе Алексее Михайловиче.

Меня интересовало всегда все, что касается Серафимо-Дивеев­ской обители. И естественно, полемика между Ольгой Буковой и ее оппонентами привлекла мое внимание.

Первое знакомство с «Летописью Серафимо-Дивеевского монастыря», составленной архимандритом Серафимом (Чичаговым), у меня произошло в 1996 году, как только я приобрела репринтное издание 1903 года (М., 1996). Чтение этой книги почему-то не пошло сразу. Возможно оттого, что я узнала, что цензор прот. Григорий Дьяченко не пропустил в печать около двадцати страниц, и я стала нетерпеливо ждать полного издания.

И вот однажды в любимом мною книжном магазине Сретенского монастыря я обнаружила то, что искала: в конце книги нашла изъятое цензурой. Первое, что мне бросилось в глаза...

Сейчас мне физиологически неприятно приводить эту цитату, изъятую в свое время прот. Г.Дьяченко. Именно на нее-то обращает внимание в своей статье и Ольга Букова. Отвратительная подробность промелькнула в моей голове, и я почувствовала, что получила от тех строк ядовитую инъекцию: в моей душе тогда появилось некоторое сомнение в святости Преподобного. Дома я убрала «Летопись» в дальний угол и решила больше не открывать ее никогда. Каждое утро, молясь Преподобному, я просила у него помощи, но жало сомнения продолжало меня мучить. Помог мне святитель Игнатий Брянчанинов. Противоядием были его слова: «...Можно предложить наставления Серафима Саровского, сочинения Паисия Нямецкого и его друга схимонаха Василия. Святость этих лиц и правильность их учения несомненна» (М., 2001. Т. 2. С. 261). «Летопись» я запрятала и уже не чаяла, что когда-нибудь настанет время нового знакомства с ней.

Позже в Интернете на сайте «Русская линия» и на других сайтах стали появляться статьи, косвенно касающиеся «Летописи» и ее автора, наполненные возмущением от публикации в журнале «Благодатный Огонь» и бранью по адресу иеромонаха Иоасафа (Толстошеева) и Ольги Буковой. Журнал честно встал на защиту оклеветанных, отметая разного рода поношения.

Из статей на «Русской линии» я узнала, к примеру, следующее.

Иван Тихонов (он же о. Иоасаф) — самозванец, чуждопосетитель, казнокрад и любодеец (см.: «Кому нужна “праведность” неправедных», инсинуации А.Арцибушева). «Букова и ее сторонники плюют на священную память преп. Серафима», — выражается он языком улицы. В других опусах тот же нажим пера: «У некоторых в душе дух злобы Иоанна Грозного, у других льстивого и лживого Ивана Тихоновича Толстошеева» — инокиня Надежда (Красовицкая).

Некто Николай Алексеев в статье «Борьба миров» озадачил меня «небывшим кормлением медведя» и сообщил о «злобных завистливых действиях монаха Иоасафа». А написанное через абзац после слов «наглый интриган», относящихся к тому же о. Иоасафу, мне все объяснило. Цитирую: «Если бы человек, выдающий себя за “Патриарха”, принадлежал не к мифической общине…» (интересно, что именно этот термин применен был в «Летописи» к отцу Иоасафу). В безумии своем автор цитаты оскорбил не только Святейшего Патриарха и в его лице все священноначалие, оскорбления его прямо задевают преп. Серафима Саровского и священномученика Серафима (Чичагова), прославленных не «мифическою общиною», а Русской Православной Церковью. Хочется заметить, что митрополит Серафим был верным чадом именно нашей Церкви, не уклонялся в обновленчество и другие расколы, а в 1927 году признал власть митрополита Сергия (Страгородского).

После такого оскорбления Патриарха я, естественно, засомневалась в справедливости других нападок на отца Иоасафа, которого сам батюшка Серафим называл «возлюбленнейшим» (об этом указано в «Летописи» на с. 488), и на Ольгу Букову.

В обширном бумаговороте заштатного священника Георгия Павловича на сайте «Русская линия» я все же прочла и для себя отметила следующее:

1. Архимандрит Платон (Фивейский), будущий архиепископ Костромской, говорит в своем письме к о. Исайе: «Прошу Вас потрудиться передать от меня благодарность о. Иоанну (будущему о. Иоасафу) за его сладкую беседу об о. Серафиме, которого память привлекла меня в обитель Саровскую».

2. Существует некая рукопись, написанная до 1842 года, и эта рукопись наполнена похвалами Ивану Тихонову (о. Иоасафу).

После интернетовской шелухи принялась снова читать «Летопись», и далось мне это с большим трудом. Перечитала и статью О.Буковой в журнале «Благодатный Огонь», и только что вышедшую в свет книгу самого о. Иоасафа (Толстошеева) «Сказания о подвигах и событиях жизни старца Серафима» (репринтное издание 1849 г.), с обложки которой на меня смотрел скорбный лик монаха — батюшки Серафима Саровского, которого изобразил его возлюбленный и многоскорбный ученик иеромонах Иоасаф, первый жизнеописатель Саровского старца. Книга издана репринтным способом впервые после революции. В отличие от «Летописи» впечатление от прочитанных этих «Сказаний» сравнимо с чистой родниковой водой — Серафимовым источником, не замутненным никакими выдумками, небылицами и легендами.

Первое издание «Летописи», составленное священником Леонидом Чичаговым, вышло в свет в 1896 году, а второе издание — в 1903 году, и подписано уже оно было архимандритом Серафимом (Чичаговым). Позже автор не переиздавал свою книгу, и лишь за последние 15 лет «Летопись» напечатана несколько раз, причем огромными тиражами, из-за чего у многих православных людей представление о преп. Серафиме Саровском, к сожалению, складывалось искаженным — ведь то была довольно поздняя интерпретация жития Преподобного. А книга самовидца и сотаинника батюшки Серафима — иеромонаха Иоасафа (Толстошеева) все пребывала под спудом и впервые после 1913 года переиздана только что сейчас.

Сразу подчеркну, что я не отождествляю составителя «Летописи» — молодого священника Леонида Чичагова — сорокалетнего, полного сил, не аскета, не духоносного старца, а обычного человека с его страстями и пристрастиями — с убеленным сединами владыкой Серафимом, прошедшим тюрьмы и лагеря, на 81-м году жизни принявшим мученическую кончину и уже прославленным в лике священномученика.

Сравним две книги: «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря» (М., 1996; репринт со второго издания 1903 года) и «Сказания о подвигах и событиях жизни старца Серафима» (М., 2006; репринт с издания 1849 года!) — одно из самых первых жизнеописаний преп. Серафима Саровского, составленное иеромонахом Иоасафом (Толстошеевым) в то время, когда другие еще молчали о святом Старце.

Посмотрим, что говорит о «Сказаниях» автор «Летописи» архим. Серафим (Чичагов). Например, на с. 596: «...посетив здесь всех лиц, которые ему (Иоасафу) до сих пор покровительствовали заглазно, по письмам, и затем напечатав свои вымышленные рассказы в 1849 году о батюшке Серафиме…» Итак, по мнению автора «Летописи», иеромонах Иоасаф, автор «Сказаний», — лживый лжеученик преп. Серафима, а сами его «Сказания» — вымышленные рассказы. Однако существовали иные оценки «Сказаний» иеромонаха Иоасафа. Например, митрополит Вениамин (Федченков) писал: «Преподобный Серафим сообщил о том, как сподобился видеть небесные обители. Вот что записал со слов его послушник Иоанн Тихонов...» (Митрополит Вениамин (Федченков). Житие преподобного Серафима Саровского Чудотворца. М.: Отчий дом, 2006. С. 34).

Отмечу также, что книга бывшего саровского послушника Гурия, опубликованная в журнале «Маяк» в 1845 году, называлась «Сказание о Жизни и подвигах старца Серафима иеромонаха Саровской пустыни, извлеченные из записок ученика его» (иеромонаха Иоасафа).

Почти все жизнеописания преп. Серафима Саровского, вышедшие в период с 1903 по 1917 год, ссылаются именно на «Сказания» иеромонаха Иоасафа, а не на «Летопись» архимандрита Серафима (Чичагова), то есть труд о. Иоасафа стал основополагающим для всех житий старца Серафима.

Примечательно, что кормление медведя Преподобным, описанное в сказаниях о. Иоасафа, отрицается только «Летописью» архимандрита Серафима. По иронии судьбы именно рисунок на данную тему помещен на с. 90 «Летописи». Очевидно, издатели больше доверяли о. Иоасафу, нежели автору «Летописи».

Посмотрим, как характеризуется о. Иоасаф автором «Летописи» архимандритом Серафимом (Чичаговым).

На с. 628: «Что такое был о. Иоасаф? Простой мещанин города Тамбова, плохой живописец»[1].

И какие эпитеты при этом используются:

На с. 508 и 513 — вкрадчивый, льстивый, несколько начитанный.

На с. 550 — озлобленный, лжеученик.

На с. 554 — страшнейший враг.

На с. 561, 576, 589, 655 — лжеученик.

На с. 309 — вкрадчивый, льстивый, тщеславный.

На с. 573 — жестокий по своим замыслам.

На с. 586 — духовно ослепленный.

На с. 569 — настойчивый в своих планах канонарх.

На с. 578, 655 — лжеученик Серафимов.

Как правило, такое количество повторяющихся отрицательных определений, когда даже слова «канонарх» и «живописец» (с. 453, 483) употребляются в уничижительном смысле, указывает на отсутствие реальных фактов и говорит о пристрастии автора, который хочет сделать еще ужаснее этот образ «страшнейшего, озлобленного лжеученика».

Откроем «Летопись» и попытаемся проверить, пользовался ли ее автор рассказами так не любимого им о. Иоасафа.

Сравнивая тексты «Сказаний» о. Иоасафа и «Летописи» архимандрита Серафима, ясно выявляется, что заимствования из рассказов о. Иоасафа бисером рассыпаны по страницам «Летописи», и каждый может в этом убедиться. Правда, сам о. Иоасаф обозначается под разными именами: Иоанн Тихонов, Иван Толстошеев, иеромонах Иоасаф, брат, инок или просто «он». Иногда его заменяет другое лицо, и получаются, мягко говоря, курьезы.

В «Сказаниях» о. Иоасафа на с. 28 читаем:

«...тотчас же, от этого прикосновения Матери Божией, вся материя, наполнившая тело больного и производившая его болезнь, направилась к правому бедру его и вылилась через открытое отверстие. Из раны, которою вылилась мокрота, образовалась впадина, которую я (о. Иоасаф) осязал сам неоднократно... Она была так глубока, что почти вся кисть руки входила в нее» (речь идет об исцелении преп. Серафима).

В «Летописи» на с. 49 о. Иоанн заменен на церковницу Ксению (девицу!)

«...На правом бедре-то и сделалось углубление, матушка; вода-то вся в него и вытекла... Матушка, погляди-ка, дай ручку. И батюшка сам, бывало, возьмет, да и вложит мою ручку в яму, прибавляла матушка Ксения, ныне Капитолина».

В отличие от «Сказаний» в «Летописи» получилось нечто весьма соблазнительное, не имеющее никакого духовного смысла: девица Ксения, ее ручка, оголенное бедро батюшки Серафима...

Своеобразно характеризуются в «Летописи» и сподвижницы о. Иоасафа, именуемые почему-то «поклонницами», которые «мало развиты умственно и ослепленные духовно» (с. 628); «...ослепленные духовно Иоасафовы сестры, разумеется, малообразованные и неразвитые» (с. 659).

Среди основных «поклонниц» о. Иоасафа архим. Серафим совершенно справедливо называет м. Гликерию (Лукерью Занятову) — будущую игуменью Серафимо-Понетаевского монастыря, Елизавету Татарникову — будущую игуменью Серафимо-Влахернского монастыря.

А вот что говорят другие исторические лица об этих персонажах.

Анна Тютчева (дочь поэта) — фрейлина императрицы Марии Александровны вспоминает: «...там-то я и познакомилась с Лукерьей (Занятовой), поразившей меня своим умственным развитием, совершенно непонятном в женщине, не учившейся ни чтению, ни письму»; «...эта девушка обладала от природы удивительным красноречием...»; «...она имела дар, когда советовала и утешала»; «...Лукерья принесла мне полумантию Серафима... эту-то святыню… я тотчас отнесла к больной» (единственной дочери царствующего императора Марии; далее рассказ об исцелении) (Тютчева А.Ф. Святой Серафим Саровский. СПб., 1903. С. 9).

Любопытно, что в «Летописи» на с. 500 избранная по жребию кандидатка в игуменьи Дивеевской обители Лукерья Занятова почему-то превращается в Елизавету Татаринову.

Что касается второй «поклонницы» о. Иоасафа — Е.А. Татариновой, хочется привести цитату из 3-го тома Собрания сочинений свят. Игнатия (Брянчанинова) под редакцией А.Н. Стрижева.

«Петр Александрович (Брянчанинов) в бытность по делам в Петербурге встретил у брата своего (свт. Игнатия) сборщицу Дивеев­ской пустыни Е.А. Татаринову и ее келейную. Они пребывали у Александровых, но были знакомы и с Брянчаниновыми» (с. 585).

Это знакомство говорит о многом. Можно вполне предположить, что книга «Сказаний» иеромонаха Иоасафа (Толстошеева) была подарена святителю Игнатию, и потому святитель так высоко отзывался о Саровском старце, что читал «Сказания» о. Иоасафа.

Своеобразно в «Летописи» трактуется и объединение двух Дивеевских общин 27 июля 1842 года: «этот ужасный и вражий план он (о. Иоасаф) привел в исполнение» (с. 551); «горестное, никем неожиданное событие» (с. 554); «злобный план» (с. 560).

«День объединения двух Дивеевских общин я (автор «Летописи». — И.Б.) называю наибедственнейшим (чему же тогда посвящена «Летопись»? — И.Б.), потому что творившиеся до того втайне беззаконное извращение смысла и толка и сущности воли Божией Матери и завещаний великого старца, в этот день обнаружилось во всей силе своей» (с. 561–562).

А вот что по этому поводу думает известный духовный писатель, монах-аскет митрополит Вениамин (Федченков): «Впоследствии в 1842 году обе общины соединены были в одну, и там собралось до 1000 сестер. Детище Серафимово выросло и окрепло. Великая обитель осуществилась» (Митрополит Вениамин (Федченков). Житие преподобного Серафима Саровского Чудотворца. М.: Отчий дом, 2006. С. 24).

На с. 626–722 «Летописи» излагаются события смуты в Дивеев­ской обители в 1861 году (100 страниц — почти целая книга) и не последняя роль в ней Н.А. Мотовилова.

«...По записке Мотовилова начато Святейшим Синодом дело и назначено следствие об избрании настоятельницы Дивеевского монастыря» (с. 673).

Вот какие оценки Мотовилову дает святитель Филарет (Дроздов).

Из письма Митрополита Московского Филарета графу А.П. Толстому: «...некоторые обстоятельства записки г. Мотовилова не внушают к ней доверия, потому что представляют признаки неспокойного духа» (с. 661).

Из письма Митрополита Филарета архимандриту Антонию, наместнику Троице-Сергиевой лавры: «Прибавляют, что Мотовилов личность сомнительная...» (с. 703).

А вот мнение и самого автора «Летописи» о Мотовилове:

«...Записки Мотовилова, которыми я пользовался, наравне с другими источниками, моим доверием не пользовались ввиду того, что Мотовилов знал [преп.] Серафима всего два года, а также вследствие ненормальности в последние годы жизни самого Мотовилова» (Из протокола допроса митрополита Серафима (Чичагова) // Неизвестный Нилус. М.: Паломник, 1995. Т. 2. С. 514).

С непозволительной скрупулезностью рассматриваются в «Летописи» кляузы, доносы, взаимные оскорбленеия и обвинения: в винопитии, прелюбодеянии и т.д. Ушаты грязи льются со всех сторон, при том, что большинство цитируемых автором «Летописи» документов стоят под грифом «секретно» и «совершенно секретно». Хотя на с. 671 мы читаем: «...не расширять далее гласности позорной для обоих монастырей».

Как могли отнестись к напечатанному еще не ушедшие в вечность участники описываемых событий?! Например, «маститая 80-летняя серафимовская старица Дорофея (Фомина)» (с. 788), а ведь именно она обвинялась в прелюбодеянии (с. 677).

Хочется обратить внимание, что к моменту первого издания «Летописи» (1896 год) священником Леонидом Чичаговым все страсти в обители уже улеглись. Взаимные обвинения, оскорбления, сплетни, ложь — все осело на дно и покрылось толстым слоем ила. Смута прошла, и Серафимов источник стал снова спокойным и прозрачным. Спор между двумя кандидатками в настоятельницы был решен к спасению всех сестер. И та и другая сделали все, чтобы сохранить память о Преподобном.

В 1884 году почил о Бозе многострадальный схиигумен Серафим (о. Иоасаф) и уже дал свой ответ пред Господом.

Но пишется и дважды издается «Летопись» (1896, 1903). Я задаю себе вопросы: а как же была принята она дореволюционной Россией и сколько раз переиздавалась после прославления преп. Серафима? И вот ответ: ни через год после прославления, ни через пять лет, ни через десять «Летопись» не переиздавалась. После 1903 года она вообще не была переиздана ни разу! «Сказания» же о. Иоасафа выдержали пять изданий, последнее было в 1913 году, на десятилетнюю годовщину прославления Преподобного.

Обратим внимание на следующие даты и высказывания.

В 1885 году А.Братановский выпускает брошюру «Схиигумен Серафим, бывший настоятель Павло-Обнорского монастыря» (Ярославль, 1885), посвященную о. Иоасафу, в схиме Серафиму.

В 1892 году священник А.Лебедев в статье «Павло-Обнорский монастырь» в «Церковных ведомостях» (с. 46) пишет: «Как многие дорожили его (игумена Иоасафа) советами и наставлениями, считая их за безусловное решение в своих затруднительных обстоятельствах».

В 1903 году известный церковный писатель Евгений Поселянин в статье «Птенцы старца Серафима» («Русский паломник», с. 18–19) пишет: «Многие обстоятельства из жизни старца Серафима Саровского стали известны только потому, что были открыты великим старцем молодому саровскому иноку Иоанну, в монашестве Иоасафу, впоследствии схиигумену Серафиму. Чрез него стал известен дивный подвиг тысяченощного моления на камне… Пред ним произошло великое чудо “преклонения древа”, которое старец испросил у Бога в знамение того, что Господь повелевает ему заботиться о той малой общине сестер, тех “дивеевских сиротах”, что составили первоначальное зерно, развившееся в великий Серафимо-Дивеевский монастырь… Все то главное, что знал он об отце Серафиме, — иное видел в нем, иное услышал от него, — он записал и собрал в книгу. И многие чрез эту книгу привязались к великому старцу пылкой любовью».

В том же 1903 году в «Церковных ведомостях» на с. 48 было напечатано: «Отец Иоасаф стоит самого благоговейного почитания и сам по себе, а как любимый ученик преподобного Серафима и тем паче» (И.К.М.).

Еще одно слово Евгения Поселянина из статьи 1903 года «Птенцы старца Серафима»: «Ведь должно же быть что-нибудь особенное в этом человеке, которому великий старец Серафим предпочтительно пред другими открыл столько тайн, оказал столько доверия! Во всяком случае он горячо любил своего старца и, как умел и понимал, служил ему». Достойный ответ оппонентам О.В. Буковой!

В 1906 году издается «Биографический очерк настоятеля Павло-Обнорского монастыря в Вологодской епархии игумена Иоасафа, в схиме Серафима», а в 1914 году в Вологде этот труд А.Воскресенского выходит вторым, расширенным изданием.

И в 1913 году, как уже было сказано выше, выходит в свет пятое издание книги о. Иоасафа (Толстошеева) «Сказания о подвигах и событиях жизни старца Серафима».

Все эти факты свидетельствуют о том, что дореволюционная православная Россия чтила о. Иоасафа (схиигумена Серафима) и читала его «Сказания», а пристрастно представленное архим. Серафимом (Чичаговым) в «Летописи» доброе имя о. Иоасафа было к 1917 году полностью реабилитировано, как сказали бы в послесталинской России.

Обратимся еще раз к «Сказаниям»: преп. Серафим «не ударил меня, а только прикоснулся к моему уху и сказал: “вот, кто тебя таким образом залепит — это духовная и самая тяжелая верига... А если кто-нибудь заплюет тебе глаза — вот это духовная и самая спасительная власяница”» (с. 64). Сказано это о клевете на о. Иоасафа, которую прозревал Преподобный.

И еще один маленький, но очень важный штрих. Протоиерей Стефан Ляшевский передает в своей книге рассказ архимандрита Серафима (Чичагова) о явлении ему в 1902 году преп. Серафима Саровского. «...Но каково же было мое удивление, когда батюшка Серафим поклонился мне в пояс и сказал: “Спасибо тебе за «Летопись», проси у меня всё, что хочешь, за нее”».

Странным и неестественным кажется светское «спасибо» в устах Преподобного, где злонамеренно заглавная буква «Б» спрятана в середину слова и становится кощунственно прописной. «Спаси Бог», «спаси Христос» — вот только какими могли бы быть слова батюшки Серафима. И мог ли батюшка Серафим использовать слова известного евангельского персонажа «Проси у меня всё, что хочешь»? И каждый помнит, что именно попросила Саломея, мать Иродиады.

Тщательно изучив «Летопись», я вынуждена согласиться с мнением вологодского старца о. Александра (Благодатный Огонь. № 14. С. 47) — «читать ее (Летопись) не полезно». Может быть, осознав, что «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря» хотя и послужила канонизации батюшки Серафима, все же не стала душеполезной назидающей книгой, владыка Серафим (Чичагов) воздерживался после 1903 года от переиздания своего труда? «Сказания» же о. Иосафа произвели на меня совершенно противоположное впечатление. Они позволили мне духовно соприкоснуться с батюшкой Серафимом, за что я очень благодарна их автору. Ведь именно благодаря иеромонаху Иоасафу до нас дошли дивные слова преподобного Серафима, некогда сказанные ему, тогда еще послушнику Иоанну, ученику Преподобного, и вошедшие в сокровищницу святоотеческой мысли: «Радость моя, молю тебя: стяжи мирный дух, и тогда тысячи душ спасутся около тебя» («Сказания», с. 54).

Я с почтением отношусь и к памяти игуменьи Серафимы (Черной), бережно храню подаренную мне третьим лицом ее книгу с надписью: «...Ирине на добрую и молитвенную память, 13.09.99», поминаю ее в своих молитвах, а теперь в мой поминальный список включен схиигумен Серафим.

А при написании этого письма я обращалась с просьбой о молитвенной поддержке к преп. Серафиму Саровскому и священномученику Серафиму (Чичагову), кровью своей омывшему все свои грехи и ошибки, свойственные каждому смертному человеку.