Богородица

Архив номеров Номер 13

Из приложения № 4 к докладу на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 2004 года

Митрополит Крутицкий и Коломенский ЮВЕНАЛИЙ


К вопросу о канонизации царя Ивана Грозного и Г.Е. Распутина

Собственно, вопрос о прославлении Ивана Грозного и Г.Распутина — вопрос не столько веры, религиозного чувства или достоверного исторического знания, сколько вопрос общественно-политической борьбы. Имена Ивана Грозного и Г.Распутина используются в этой борьбе как знамя, как символ политической нетерпимости и особой «народной религиозности», которая противопоставляется «официальной религиозности» священства. Не случайно, видимо, символами этой кампании стали миряне, известные не своими духовными подвигами, а своею политическою активностью, причем находившиеся, по меньшей мере, в сложных отношениях с представителями церковной иерархии. В лице первого царя и «друга» последнего самодержца пытаются прославить не христиан, стяжавших Духа Святого, а принцип неограниченной, в том числе морально и религиозно, политической власти, которая и является для организаторов кампании высшей духовной ценностью.

Инициаторы канонизации Ивана Грозного и Г.Распутина не могут не сознавать, что сама идея о возможности такого прославления способна вызвать смущение среди православных верующих. Но цель этой кампании именно в том и состоит, чтобы вызвать борьбу, в борьбе найти сторонников и тем самым обеспечить себе известное положение и влияние в обществе. Судя по публикациям в газете «Русь Православная» и, в частности, по заявлениям ее редактора К.Душенова, который требует вынести вопрос о прославлении на Поместный Собор, угроза раскола его единомышленников не смущает. Более того, весь ход кампании свидетельствует о расчетах ее организаторов на то, что, угрожая скандалом, они заставят считаться с их политическими претензиями и личными амбициями...

* * *

Среди лиц, принадлежавших к ближайшему окружению царственных страстотерпцев, больше всего споров вызывает фигура Григория Распутина. Григорий Ефимович Распутин родился в 1869 г. в селе Покровском Тобольской губернии. С тридцати лет после пережитого духовного кризиса Г.Распутин начал странствовать по святым местам и во время посещения Казани получил от епископа Хрисанфа рекомендательное письмо к ректору Санкт-Петербургской Духовной академии епископу Сергию (Страгородскому). С этим письмом в 1903 г. Г.Распутин появился в Петербурге, где он познакомился с инспектором Духовной академии и духовником царской семьи будущим архиепископом Феофаном (Быстровым), который ввел его в высшее общество и познакомил с Великими княгинями Милицей Николаевной и Анастасией Николаевной (дочерями черногорского князя Николая Петровича и женами Великих князей Петра и Николая Николаевичей). В доме Вел. кн. Милицы Николаевны в конце 1905 г. Г.Распутин познакомился с царской семьей, и с конца 1907 г. его встречи прежде всего с Императрицей стали более или менее регулярными.

Одной из важнейших причин внимания Императрицы к Г.Распутину являлась его неоднократно проявлявшаяся способность облегчать страдания цесаревича при периодически повторявшихся у него приступах тяжелой болезни. Уже в 1909 г. Г.Распутин оказался в центре одного из тех громких скандалов алкогольно-эротического характера, которые с незначительными перерывами сопровождали его до гибели в 1916 г. За предосудительное поведение Г.Распутина открыто порицали, в том числе и прежде близкие к нему люди, такие, как, например, священномученик епископ Гермоген (Долганов) и будущий архиепископ Феофан (Быстров). В 1907 г. было начато следствие о принадлежности Г.Распутина к сектам хлыстовского толка.

Большая часть членов Императорской фамилии, высокопоставленных сановников и консервативно настроенных общественных деятелей видели в Г.Распутине безнравственного человека, компрометировавшего Государя и династию. В царской семье все негативные отзывы о Г.Распутине, как правило, решительно отвергались и рассматривались как попытки вмешательства в ее личную жизнь. Целый ряд безуспешных попыток повлиять на Императора в целях удаления Г.Распутина оказался чреват большими осложнениями для нескольких выдающихся церковных и государственных деятелей: священномучеников митрополита Владимира (Богоявленского) и епископа Гермогена (Долганова), преподобномученицы Вел. кн. Елизаветы Федоровны, обер-прокурора А.Д. Самарина, председателей Cовета министров П.А. Столыпина и В.Н. Коковцова. В условиях глубокого политического кризиса и дискредитации монархической власти в империи группа лиц, близких ко двору и искренне преданных царю, совершила 17 декабря 1916 г. убийство Г.Распутина. Почти вся Императорская фамилия фактически поддержала убийц, среди которых был Вел. кн. Дмитрий Павлович, а Император Николай II, заявив, что «никому не позволено заниматься убийством», все же не допустил судебного преследования преступников. И до, и после смерти Г.Распутина имя его активно использовалось для дискредитации императорской России.

Личность Г.Распутина всегда вызывала интерес. Неудивительно, что в условиях современного кризиса исторического и национального самосознания в России интерес этот приобретает самые причудливые формы. Между тем после прославления в 2000 году царственных страстотерпцев споры о Г.Распутине, о его роли в русской истории и в окружении последнего царя получили для православных христиан особое значение и требуют специального рассмотрения...

В сентябре 1907 г. в Тобольской консистории было заведено дело по обвинению Г.Распутина в распространении лжеучения, подобного хлыстовскому, и образовании общества последователей своего лжеучения. Расследование осуществлялось по благословению Тобольского епископа Антония (Каржавина), защитившего еще в 1888 г. магистерскую диссертацию о религиозном сектантстве1, но по непонятным основаниям после мая 1908 г. было оставлено без последствий.

Затем, уже в 1912 году, дело было начато вновь, но в конце того же года новый епископ Тобольский Алексий (Молчанов) его окончательно закрыл, признав Распутина «православным христианином, человеком очень умным, духовно настроенным, ищущим правды Христовой, могущим подать при случае добрый совет тому, кто в нем нуждается»2. Готовность закрыть дело о хлыстовстве Г.Распутина, проявленная именно епископом Алексием (Молчановым), отнюдь не представляется случайной. Согласно сообщению директора канцелярии обер-прокурора Святейшего Синода В.Яцкевича, переведенный с Таврической кафедры за связь с женщиной в Псковскую епархию епископ Алексий покровительствовал там местной секте иоаннитов. Это покровительство стало причиной перевода епископа Алексия в Тобольск, который он надеялся покинуть по протекции Г.Распутина. В следующем году владыка Алексий стал экзархом Грузии, четвертым по значению архиереем в русской церковной иерархии, а Тобольскую кафедру занял известный почитатель Г.Распутина епископ Варнава (Накропин)3. Между тем далеко не все разделяли мнение владыки Алексия. Так, митрополит Антоний (Храповицкий) в своем письме к Патриарху Тихону в 1923 г. прямо называл Г.Распутина хлыстом. Причем, судя по письму, он не сомневался в том, что Патриарх соглашался с такой оценкой.

Дело об обвинении Г.Распутина в хлыстовстве, хранящееся в Тобольском филиале Государственного архива Тюменской области, основательно не исследовалось, хотя пространные выдержки из него приведены в книге О.А. Платонова4. Стремясь «реабилитировать» Г.Распутина, О.А. Платонов, не являющийся, кстати, специалистом по истории русского сектантства, характеризует это дело как «сфабрикованное». Между тем даже приведенные им выписки, в том числе показания священников слободы Покровской, свидетельствуют о том, что вопрос о близости Г.Распутина к сектантству гораздо сложнее, нежели кажется автору, и во всяком случае нуждается еще в специальном и компетентном анализе.

В серьезном анализе нуждаются и суждения о Г.Распутине его современников. Особое значение в данном случае, конечно, имеют дневники Императора Николая II и его переписка с Императрицей Александрой Федоровной5. Дневники и письма Николая II свидетельствуют о благожелательном отношении Императора к Г.Распутину, но не дают основания говорить о его непосредственном нравственном, а тем более политическом влиянии на царя. Гораздо большим, судя по ее письмам, было влияние Г.Распутина на Императрицу. Александра Федоровна видела в Г.Распутине «Друга», прислушивалась к его оценкам и советам, часто опиралась на его авторитет в своих рекомендациях мужу, который порой, как, например, 10 ноября 1916 г., даже вынужден был просить «не вмешивать нашего друга» в политику. Императрица вполне полагалась на молитвы Г.Распутина и даже верила в чудодейственную силу подаренных им вещей. Так, перед совещаниями с министрами царю советовалось «несколько раз расчесать волосы его гребнем»6. При этом в своих письмах Александра Федоровна подчас уподобляла Г.Распутина инославному спириту и мистику мосье Филиппу7...

Вместе с тем в записной книжке [Александры Федоровны] содержатся и туманные высказывания с выпадами против архиереев, священников и монашествующих. Не без влияния Г.Распутина и близких к нему людей, таких, как, например, епископ Варнава (Накропин), Императрица побуждала Николая II оказывать давление на Святейший Синод, проявлять твердость в отношении архиереев, добиваясь от них безоговорочного исполнения императорских приказаний8. Царю следовало «дать Синоду хороший урок и строгий реприманд за его поведение». Во всяком случае, письма Императрицы показывают, что авторитет Г.Распутина был для нее в ряде случаев выше авторитета многих церковных иерархов...

В воспоминаниях лиц, входивших в ближайшее окружение Г.Распутина или поддерживавших с ним тесные связи, ему, как правило, дается весьма критическая оценка, причем приводится немало скандальных, подчас кажущихся неправдоподобными подробностей... По разным обстоятельствам все они порвали с Г.Распутиным и стали его яростными противниками. О негативной роли Г.Распутина, хитрого мужика, ставшего орудием проходимцев, писали в эмиграции и такие, прежде хорошо уживавшиеся с ним и даже пользовавшиеся его поддержкой лица, как товарищ обер-прокурора Свят. Синода кн. Н.Д. Жевахов или правитель канцелярии Министерства императорского двора генерал А.А. Мосолов9.

Естественно, не менее категорические оценки содержатся в воспоминаниях тех государственных деятелей, которые, как, например, бывший председатель совета министров В.Н. Коковцов и бывший товарищ министра внутренних дел В.Ф. Джунковский, решительно выступали против влияния Г.Распутина при дворе10. Видя в Г.Распутине «двуличного варнака», игравшего роль «простеца и юродивого», они отмечали вред, нанесенный им престижу династии и власти как в высшем обществе, так и в сознании народных масс. По свидетельству мемуаристов, подобный взгляд на Распутина был характерен для многих высокопоставленных сановников императорской России, в том числе и не оставивших своих воспоминаний, в частности, для председателей Совета министров П.А. Столыпина и А.Ф. Трепова, министра внутренних дел А.А. Макарова, обер-прокурора А.Д. Самарина, министра двора графа В.Б. Фредерикса и др.

Среди воспоминаний государственных деятелей, в которых отражено положение Г.Распутина при дворе и в обществе, видное место занимают недавно опубликованные записки начальника Петроградского охранного отделения К.И. Глобачева11. К.И. Глобачев непосредственно отвечал за охрану и наблюдение за Г.Распутиным в последние два года его жизни... Решительно отвергая многие сплетни и слухи, ходившие о Г.Распутине в обществе, К.И. Глобачев вместе с тем свидетельствует о его развратном поведении, частых кутежах и попойках, завершавшихся драками и скандалом...

В записках подтверждаются тесные контакты Г.Распутина с доктором тибетской медицины П.Бадмаевым, министром внутренних дел А.Д. Протопоповым, увлекавшимся оккультизмом, а также с известными банкирами И.Манусом и Д.Рубинштейном, которые проводили через Г.Распутина «крупные сделки и подряды».

Записки К.И. Глобачева вполне соответствуют данным наружного наблюдения, которое было установлено за Г.Распутиным с 1914 года. Попытки ряда авторов, выступающих за «реабилитацию» Г.Распутина, поставить под сомнение достоверность материалов наружного наблюдения, фиксировавшего его общение с лицами сомнительной репутации и легкого поведения, не находят поддержки у специалистов. Исследователи, специально изучавшие делопроизводство департамента полиции и историю политического сыска в России, в частности доктор исторических наук З.И. Перегудова, имеющая опыт разоблачения фальсификации полицейских документов, не видят оснований сомневаться в подлинности дневников наружного наблюдения за Г.Распутиным, в которых неоднократно отмечается его недостойное поведение12.

Недостойное поведение Г.Распутина отмечается и в дневниках и воспоминаниях представителей церковной иерархии. Однако их отношение к Распутину существенно отличается от оценок государственных деятелей, которых интересовали в основном политические последствия «распутинщины»: дискредитация царя, раскол в Императорской фамилии и правительственных сферах, широкие возможности для влияния различных проходимцев и проч. Для служителей Церкви Г.Распутин прежде всего — трагическая фигура, падший богоискатель, в котором «боролись два начала и низшее возобладало над высшим». Наиболее четко этот взгляд изложен в воспоминаниях митрополитов Евлогия (Георгиевского) и Вениамина (Федченкова); нашел он отражение и в дневниках митрополита Арсения (Стадницкого)13. Такое отношение к Г.Распутину разделяли священномученики митрополит Владимир (Богоявленский), епископ Гермоген (Долганов), преподобномученица Вел. кн. Елизавета Федоровна, мученик Михаил Новоселов, епископ Феофан (Быстров)...

Идеологическая предвзятость и политическая односторонность советской историографии, игнорировавшей тему религиозности Г.Распутина, не позволяли ей создать разностороннюю и объективную картину жизни и личности Г.Распутина и способствовали в 1990-е гг. появлению работ, в которых элементы исторического исследования призваны были обосновать разнообразные, подчас совершенно фантастические версии о Г.Распутине. Одной из таких версий стала содержащаяся в книгах А.Н. Боханова и О.А. Платонова версия о Г.Распутине как религиозном праведнике из народа, оказавшемся жертвой «клеветнического заговора» современников14.

Теперь Г.Распутин изображался жертвой клеветнической кампании, организованной масонами с целью «подрыва национальных ценностей страны». Соответственно, все критические отзывы о Г.Распутине приписывались масонам (а поскольку сведения о деятельности русских масонов начала XX века скупы и часто недостоверны, приписывать им можно все что угодно) или людям, которые были введены масонами в заблуждение. На основании же «очищенных» таким образом от «масонской клеветы» источников легко создавался светлый образ простого выходца из крестьянской среды, прозорливца и целителя, истинного друга и хранителя царской семьи. Патетическое разоблачение «мифа о Распутине» и связанных с ним стереотипов и легенд прикрывало произвольный подбор материалов и тенденциозную их подачу...

Данный символ в последние годы оказался востребован рядом радикальных публицистов. В газетах «Русь Православная», «Русский Вестник», «Советская Россия» и других в 2002–2003 гг. появляется целая серия публикаций, опирающихся на изыскания О.А. Платонова и А.Н. Боханова и пропагандирующих их взгляд на личность Г.Распутина15. Если в эпиграфе к книге О.А. Платонова в 1996 г. делался осторожный намек на возможность канонизации Г.Распутина, то в настоящее время «Русь Православная» ведет активную кампанию за прославление «оклеветанного старца». На страницах газеты систематически печатаются иконоподобные изображения Г.Распутина, говорится о его широком почитании «в среде простых верующих и рядового духовенства». Выходят книги, в которых Распутин провозглашается мучеником «за Христа и за Царя», молитвенником «за Святую Русь и Ея Пресветлого Отрока»16.

При этом, вполне в духе сочинений О.А. Платонова, имя Г.Распутина поднимается К.Душеновым и Ко как знамя в борьбе против «московских церковных бюрократов» и «псевдоправославных ультралиберальных журналистов». Не останавливаются газетчики и перед резкими выпадами против священноначалия. Данная кампания вызывает, в свою очередь, негативную реакцию православной общественности17 и открытое злорадство врагов Церкви18...

 * * *

В настоящее время, благодаря деятельности околоцерковных средств массовой информации и творчеству нескольких богословски невежественных и научно недобросовестных «историков», кампания в поддержку канонизации Г.Распутина приобретает все более широкий и громогласный характер подобно аналогичной реабилитационно-канонизационной кампании Ивана Грозного. Однако при всей агрессивной навязчивости своих аргументов, впрочем, более напоминающих обличения и заклинания, эта кампания оказывается неспособной опровергнуть важнейшие выводы относительно негативных сторон личности и деятельности Г.Распутина, сделанные как в церковной жизни, так и в исторической науке.

Во-первых, немногочисленные сочинения, связанные с именем Г.Распутина, по-прежнему определенно свидетельствуют не только о богословском невежестве сибирского «старца», дерзавшего духовно наставлять Императорскую семью и религиозно поучать церковных иерархов, но и о приверженности их автора духовным настроениям и религиозным установкам, распространенным среди «народного» сектантства мистическо-харизматического толка.

Во-вторых, материалы столь долго тянувшегося, но должным образом так и не завершившегося расследования консисторского дела о принадлежности Г.Распутина к секте «хлыстов» оставляют открытым вопрос о его непосредственных связях с сектантами и о степени мировоззренче­ского влияния на него сектантской идеологии. При этом неоднократно отмечавшиеся современниками психотерапевтические способности Г.Распутина, которые в конце петербургского периода своей жизни он совершенствовал под руководством профессионального гипнотизера19, могут свидетельствовать не столько о благодатной одаренности Г.Распутина, сколько о влиянии на него псевдомолитвенной, экстатической религиозности мистических сект.

В-третьих, безнравственный характер личной жизни Г.Распутина, сопровождавшейся, особенно в Санкт-Петербурге, безудержными пьянством и развратом, был неоднократно и неопровержимо засвидетельствован многочисленными и весьма авторитетными современниками. При этом среди обличителей Г.Распутина в личной безнравственности оказывались не только многие авторитетные священнослужители, среди которых были некоторые канонизованные Церковью святые, и многие выдающиеся государственные деятели, но и опиравшиеся на беспристрастную и объективную информацию своей многочисленной агентуры высокопрофессиональные руководители российских спецслужб, подобные начальникам санкт-петербургского охранного отделения генералам А.В. Герасимову и К.И. Глобачеву.

В-четвертых, несмотря на искусственно подогреваемый в течение нескольких лет некоторыми периодическими изданиями ажиотаж вокруг возможной канонизации «оклеветанного старца» Г.Распутина и даже проведение этой «канонизации» 24 февраля 1991 г. на «Освященном Соборе Епископов Катакомбной Русской Церкви истинных христиан», почитание Г.Распутина среди православного духовенства и церковного народа отсутствует.

Следует подчеркнуть, что во многом искусственно инспирируемые попытки добиться канонизации в Русской Православной Церкви двух «оклеветанных праведников» — царя Ивана Грозного и Г.Распутина — исходят не из традиционно признанных в Церкви оснований канонизации, положительно обосновывающих святость подвижника наличием чудотворений, широкого народного почитания, праведной жизни и безупречной православной веры подвижника. В основу этих двух «канонизаций» предлагается положить лишь в последние годы появившиеся богословски безграмотные и исторически бездоказательные книги, брошюры и статьи весьма немногочисленных, но весьма крикливых почитателей Ивана Грозного и Г.Распутина, одержимых идеей разоблачения «клеветнического заговора», жертвами которого впервые в истории Русской Православной Церкви почему-то стали именно эти двое, отделенные друг от друга тремя веками заблудших мирян. Не доказательства подлинности праведности царя Ивана Грозного и Г.Распутина, которые должны быть ведомы Церкви, но «доказательства» ложности традиционно существовавших в церковной жизни представлений о греховности этих исторических личностей должны стать основанием этих навязываемых Церкви невиданных ранее «канонизаций a contrario», то есть от противного.


Примечания

1. Фирсов С.Л. Русская Церковь накануне перемен (кон. 1890–1918 гг.). М., 2001. С. 456.

2. Опубликовано в кн.: Платонов О.А. Жизнь за Царя (Правда о Григории Распутине). СПб., 1996. С. 84–85.

3. Фирсов С.Л. Указ. соч. С. 469–470.
4. См.: Платонов О.А. Указ. соч. С. 28–42.

5. Дневники Императора Николая II. М., 1992; Переписка Николая и Александры Романовых. Т. 3–5. М.–Пг., 1923,1926–1927.

6. Переписка Николая и Александры Романовых. Т. 3. М.–Пг., 1923. С. 352.

7. Там же. С. 199, 213.

8. Там же. С. 208, 324–326, 340, 450.

9. Жевахов Н.А, кн. Воспоминания. М., 1993. Т. 1. С. 203–253; Мосолов А.Л. При дворе последнего российского Императора. М., 1993.

10. Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания (1903–1919). Кн. 1–2. М., 1992; Джунковский В.Ф. Воспоминания. Т. 1–2. М., 1997. К этой же группе, с оговорками, можно отнести мемуары В.Н. Воейкова: Воейков В.Н. С Царем и без Царя. М., 1994.

11. Глобачев К.И. Правда о русской революции. Воспоминания бывшего начальника петроградского охранного отделения // Вопросы истории. 2002. № 7. С. 105,106; № 8. С. 67–73.

12. См. вступительную статью З.И. Перегудовой и Дж. Дейли к публикации воспоминаний К.И. Глобачева // Вопросы истории. 2002. № 7. С. 100–103.

13. ГАРФ. Ф. 550, оп. 1, д. 516; Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни. М., 1994; Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. М., 1994.

14. Боханов А.Н. Сумерки монархии. М., 1993; его же. Николай II. М., 1997; его же. Распутин. Анатомия мифа. М., 2000; Платонов О.А. Правда о Григории Распутине. Саратов, 1993; его же. Жизнь за Царя (Правда о Григории Распутине). СПб., 1996.

15. Русь Православная. 2002. № 5–12; 2003. № 5–6; Русский Вестник. 2002. № 45–46; 2003. № 5, 7. Советская Россия. 15 мая 2003. № 51. См. также: Евсин И.В. Оклеветанный старец. Часть 1 // Сербский крест. № 30 (79), июнь 2002; Часть 2. Стояние за истину (Библиотека Сербского креста). М., 2002; Часть 3. Между средой и пятницей (Библиотека Сербского креста). М., 2002.

16. Гроян Т. Мученик за Христа и за Царя. Человек Божий Григорий. Молитвенник за Святую Русь и Ея Пресветлого Отрока. М., 2000.

17. «Осторожно, сектантство!» // Церковный вестник. 2003. № 39 (256); Итоговый документ секции «Православная журналистика» XI Рождественских образовательных чтений // Там же.

Прот. А. Шаргунов. Г.Распутин: опасность разделения в Церкви // Благодатный Огонь. 2003. № 10; Максимов Ю. Оклеветанный старец отец Николай Гурьянов // Там же; Львов В. О протоиерее Николае Гурьянове и антиправославном почитании Распутина // Там же.

18. Бычков C. «Боже, от царя храни» // Московский комсомолец. 2002. 16 декабря.

19. Падение царского режима: в 7 т. / Под ред. П.Е. Щеголева. М.–Л., 1926. Т. 4. С. 501.