Богородица

Актуальные статьи

Православия наставниче. Жизнеописание архиепископа Серафима (Соболева)

25.02.2015
Протоиерей Сергий Трухачев


26 февраля — 65 лет со дня кончины архиепископа Серафима (Соболева)


Владыка Серафим, в миру Николай Борисович Соболев, родился в Рязани 1 декабря 1881 года. Его мать, Мария Николаевна, была женщиной глубоко верующей и усердной молитвенницей. У нее было одиннадцать детей, большинство из которых умерли в раннем возрасте. Особенно любила она свою маленькую дочь Верочку — сущего ангела небесного. Верочка отличалась от своих сверстников и с младенческого возраста уже обладала удивительными духовными задатками: любила Бога, часто молилась и проявляла необыкновенную доброту ко всем людям. Когда ей было три года, ее старший брат Вася смертельно заболел. В семье все тяжело переживали это печальное событие. Вдруг маленькая Верочка неожиданно сказала: «Мама, дай мне попить чайку». Когда выпила чашечку чая, перевернула ее, поставила на блюдечко и в задумчивости произнесла: «Мама, Вася выздоровеет, а я заражусь и умру». Так и случилось. И когда над умирающей Верочкой горячо плакали родные, трехлетняя девочка нежно их успокаивала: «Зачем же плакать? Надо Богу молиться!» — и, как ангел, тихо отошла ко Господу. Скорбь матери была беспредельной. Она горячо молила Бога даровать ей в утешение другое дитя, которое бы напоминало ей Верочку. И вот через несколько лет, в 1881 году, родился маленький Коля, одаренный Богом редкой по чуткости и любви к людям душой.

Покров Божий был простерт над ним во все дни его жизни. Исконный враг нашего спасения, как бы предчувствуя, какого сильного и неумолимого противника он будет иметь в лице владыки Серафима, пытался погубить младенца еще в утробе матери. Его мать в страшных страданиях не могла разрешиться от бремени, врачи решили приступить к операции, извлечь младенца по частям, для спасения жизни родильницы. В это время мать пришла в сознание и, узнав о решении врачей, с клятвой запретила мужу допустить убийство своего младенца. После ночи, проведенной в страшных муках, при первом ударе церковного колокола роды закончились благополучно, без всякой посторонней помощи.

Коля был не похож на сверстников. Ласковый и отзывчивый на чужую боль, мальчик обладал не свойственной детям серьезностью. Однажды в церковно-приходской школе, где учился двенадцатилетний Николай, с ним произошел характерный случай. Учитель по арифметике объяснял у доски очень трудную задачу. Объяснив, он спросил класс: «Поняли?» В ответ последовало молчание. «Ах, какие бестолковые, — сказал учитель, — слушайте, еще раз объясню». И после вторичного объяснения опять спросил: «Поняли?» Опять последовало молчание. «Вот глупые, ничего не понимают. В третий раз объясню». После объяснения учитель спросил: «Поняли?» В ответ опять последовало молчание. Учитель очень рассердился и в раздражении крикнул: «Ну, кто из вас дурак, выходи на середину». Николай тотчас вышел и стал перед ним. «Разве ты, Соболев, дурак?» — спросил изумленный учитель. «Да, дурак». — «Какой же ты дурак, ты умный, хороший мальчик. Ступай на место». Учитель развеселился, перестал объяснять задачу и стал читать детям какой-то рассказ. Поступок мальчика так поразил его, потому что Николай отлично учился и окончил училище первым учеником. Так еще в детстве проявлялось то дивное смирение, которым всю жизнь обладал Владыка. И его любовь к людям также была присуща ему с юных лет.

Однажды шестиклассники-семинаристы изобличили вора М. в своем классе и устроили собрание. Председатель собрания с кафедры начал обвинительную речь. М., поняв в чем дело, сейчас же встал с места и, пройдя через класс, подсел к Соболеву на его парту и опустил голову. Николай стал его тихо утешать: «Ничего, ничего. Не бойся». «Товарищи,— сказал председатель, — Николай Борисович Соболев взял вора М. под свое покровительство, а того не знает, что две недели тому назад М. украл у него новые калоши!» М. еще ниже опустил голову и стал шептать: «Зачем я это сделал, зачем я это сделал!» Николай опять стал его утешать: «Не бойся. Кто не без греха?» Председатель еще громче заявил: «Товарищи, Николай Борисович Соболев продолжает утешать М., а не знает, что три дня тому назад он украл у него перчатки». Но Соболев опять стал успокаивать М. Когда класс решил требовать исключения М. как вора, с волчьим паспортом, Николай горячо защищал его и, преодолев сопротивление всего класса, выхлопотал ему увольнение по собственному желанию и этим спас его от позора на всю жизнь.

Учась в предпоследнем классе семинарии, Николай загорелся желанием отдать Господу все свои силы. Он со слезами стал горячо молиться и дал такой обет Богу: «Спаситель мой! Дай мне хорошо писать сочинения, а я даю обет быть монахом и принадлежать Тебе всеми атомами своего существа». С этого момента его сочинения были всегда самыми лучшими в классе.

Владыка Серафим всегда с особенной любовью говорил о своей матери, смиренной молитвеннице, обладавшей даром слез и во всех скорбях прибегавшей к Богу с горячей молитвой. Когда Николай окончил духовную семинарию, мать, считая его здоровье слишком слабым для занятий в академии, приложила все усилия, чтобы устроить его судьбу и сделать его священником. Для этого надо было найти невесту. Любя мать и никогда ни в чем ей не прекословя, Николай всецело подчинился ее воле и даже умолчал о своем обете быть монахом. Ничего не подозревавшая мать начала сватать своего сына, и за одно лето они объехали несколько городов и сел в поисках подходящей невесты. Но не такова была воля Божия, и каждый раз сватовство расстраивалось, часто совершенно непонятным образом.

Особенно характерен такой случай. Очередной невестой была одна прекрасная девица и умница. Пока родители сговаривались, Николай, чтобы не присутствовать на этом разговоре, вышел с невестой Настей и двумя ее сестрами пройтись по железнодорожной линии. Во время прогулки Настя спросила его, почему бы ему не поступить сначала в академию, а потом жениться. Он отвечал, что поступает по воле матери. Тогда невеста спросила: «А вы не желаете жениться?» Николай сказал, что не желает. «Почему?» — спросила она. «Потому что желаю быть монахом», — ответил он.

По возвращении младшая сестра сейчас же рассказала все своей матери, а та стала упрекать мать будущего Владыки, что она привела сватать сына, который желает быть монахом. Сватовство расстроилось. По дороге мать спросила: «Зачем ты, Коля, говорил невесте о своем желании принять монашество?» «Да, мамочка, что чувствовал, то и сказал»,— ответил Николай.

Наконец, в середине августа 1904 года, мать сказала: «Все наши с тобою хлопоты касательно твоей женитьбы и устроения на должность священника не привели ни к чему. Теперь ты сам устраивай свою судьбу». На это Николай отвечал: «Если так, то пойдем сейчас в кафедральный собор, к Матушке Царице Небесной, к Ее чудотворной иконе Боголюбской, и попросим Божию Матерь, чтобы Она Сама указала мне мой жизненный путь».

Мать с готовностью согласилась. Чудотворной иконы в соборе не оказалось — ее увезли в село Зимарово, где она всегда находилась. Однако по дороге в собор они встретили товарища Николая Мишу Смирнова, и Николай поделился с ним своим недоумением. «Ты так хорошо учился— неужели только для того, чтобы попасть в дьячки? Тебе надо ехать в академию», — сказал Миша. Когда Николай возразил, что уже поздно и что он совершенно не готовился к конкурсным экзаменам, Миша указал на Петербургскую Духовную академию, где экзамены были отложены до конца августа по случаю ремонта. «Ты человек глубоко верующий, — сказал Миша с твердостью, — положись на Бога! Тебе Сам Спаситель поможет. Поезжай без всякой подготовки».

Эти неожиданные слова первого встретившегося им человека Николай Соболев принял как ответ Пречистой Божией Матери на свою молитву, ясно и определенно указывающей ему его жизненный путь. При этом он почувствовал в своем сердце необыкновенную радость и поделился этим с матерью; та сказала, что тоже чувствует великую радость, и прибавила: «Видно, такова воля Божия. Видно, это твой путь». Николай тогда же отправился в семинарскую библиотеку и, набрав полный мешок книг, стал готовиться к экзаменам. На подготовку у него было десять дней, за которые он успел просмотреть только заглавия книг и перелистать сотни страниц огромных учебников по богословию. От этого в голове его образовался только хаос.

Получив трогательное благословение матери, Николай поехал в академию, причем на дорогу мать отдала ему все последние деньги.

Начались письменные экзамены. Самый трудный был первый письменный экзамен по логике на тему «Как объяснить с логической точки зрения, что в философских спорах по одним и тем же вопросам аргументации обеих сторон бывают диаметрально противоположны одна другой». Эта трудная тема была дана с целью сразу, с первого экзамена сделать отбор самых лучших семинаристов, приехавших со всех концов России. Среди студентов начались вздохи. То один, то другой стали вставать со своих мест, забирали обратно свои документы, чтобы уезжать домой. Тогда Николай стал горячо молиться: «Господи, вразуми меня, что писать на такую трудную тему». В ответ он услышал внутренний голос: «Не пиши с логической, а пиши с психологической точки зрения». Он сразу же начал писать, что с логической точки зрения этого объяснить нельзя, ибо законы логики одинаковы. И развил свою тему с психологическим подходом, основываясь на словах Спасителя: «Из сердца бо исходят помышления ваша». Потому из гордого сердца Льва Толстого происходило ложное учение, а благодатное сердце о. Иоанна Кронштадтского источает истину. Написав сочинение не на тему, Николай очень беспокоился за свое самовольство. Но, к великому его изумлению и радости, он получил за это сочинение 4,50; это был высший балл и особенно выделялся среди множества двоек и троек и даже единиц, полученных другими студентами.

Но после этого наступили устные экзамены. Первый был по догматическому богословию. На подготовку было дано только два дня. Николай провел их на чердаке академии, перелистывая страницы огромного учебника. Накануне экзамена, в двенадцать часов ночи, он сидел на лестнице, ведущей на чердак, и плакал. За эти два дня он только успел убедиться, что из ста пятидесяти билетов он знал только один — «История догмата о Святой Троице», потому что отвечал его на экзамене в семинарии. Сквозь слезы Николай молился Спасителю: «Господи, Спаситель мой, Ты Милосердный и Всемогущий, сделай так, чтобы завтра билет “История догмата о Святой Троице” достался мне. Иначе я провалюсь, вернусь с великой печалью и огорчу мою мамочку».

На другое утро он зашел в церковь академии и, положив земной поклон перед иконой Спасителя, повторил свою просьбу и пошел на экзамен. Ответы студентов длились полчаса и более, и многие очень хорошо отвечали, так как готовились все лето. Николай очень тосковал, волновался и усердно молился Спасителю. Наконец около трех часов дня пришла его очередь отвечать. С трепетом он развернул свой билет и прочел на нем: «История догмата о Святой Троице». Господь в точности исполнил его молитву. Соболев отлично отвечал и получил балл 4,75. Радости его не было границ от сознания дивной помощи Спасителя.

Следующий экзамен был по церковной истории. Учебного материала по этому предмету было вдвое больше, чем по догматике. Просмотрев билеты, которых было 250, Николай, к великому своему огорчению, увидел, что хорошо знает только один вопрос: «История арианской ереси после Никейского Собора». Так же как и во время подготовки по догматике, накануне экзамена по церковной истории в полночь он сидел у чердачной двери и плакал. И опять он стал горячо молиться, чтобы Спаситель снова даровал ему Свою дивную помощь, как на экзамене по догматике. «Спаситель мой, Радость моя, — молился он, — Ты Милосердный, Всемогущий, что Тебе стоит еще раз исполнить мою просьбу! Ты видишь, что я знаю только один билет, а остальных не знаю. Пусть же мне достанется билет “История арианской ереси”. Иначе я провалюсь, уеду домой и огорчу свою мать». Затем Николай вернулся в спальню и в слезах уснул.

Утром на экзамене он опять тяжело страдал от тревоги и неизвестности своей участи и только повторял: «Господи, выручи. Радость моя, Кормилец мой, выручи».

Когда Николая вызвали к экзаменациональному столу, он, едва держась на ногах, вынул и развернул свой билет. Какова была его радость, когда он прочел на нем: «История арианской ереси после Никейского Собора». Он еле пришел в себя от волнения и чувства благодарности к Спасителю, так дивно явившему Свое покровительство.

Соболев отвечал так прекрасно, что профессора решили послать благодарность Рязанской семинарии за блестящего студента. А когда он возвращался на место, то студенты шептали: «Ай да рязанец! Ай да молодец!»

В остальных экзаменах Николай уже не дерзнул больше просить Спасителя, но и они прошли благополучно. Так Николай Соболев с помощью Божией поступил в Духовную академию без специальной подготовки.

Живя в академии, Николай каждое утро ходил к ранней литургии в Александро-Невскую лавру, а потом читал творения святых отцов и жития святых. С особенным старанием он писал свои сочинения, которые всегда были прекрасны.

По воскресеньям, когда студенты расходились — кто в театр, кто в гости, а кто на кутежи, Николай, оставшись один в академии, шел в огромный зал и там играл на рояле и пел песню — молитву, которую сам сочинил. Слова ее очень просты: «Радость моя, радость моя, радость моя, ах, Спаситель мой!» В этих кратких словах выливалась вся его горячая любовь к Господу, Которого он называл «истинным счастьем и радостью всей своей жизни».

Любовь и кротость Николая привлекали к нему все сердца, а его добротой злоупотребляли студенты: почти никогда у него не оставалось порционных чая и сахара, которыми беспрепятственно пользовались товарищи.

При переходе на второй курс академии, во время летних каникул, Николай вместе с матерью и младшим братом Мишей гостил у своей старшей сестры Вари, бывшей замужем за начальником железнодорожной станции. Однажды Николай лежал на опушке леса и любовался небом. Вдруг к нему прибежал брат Миша и испуганно сообщил, что Варя умирает. У нее пошла носом кровь. Один большой таз наполнился кровью и наполняется другой, а она лежит как мертвая. Когда Николай прибежал домой, мать, заливаясь слезами, сказала ему: «Вся надежда на твои молитвы. До городов с нашей станции очень далеко и невозможно вызвать вскорости доктора».

Николай подошел к Варе с молитвой и перекрестил ее. В тот же миг кровотечение совершенно прекратилось. Так Господь явил Свою великую милость через крестное знамение. Владыка любил вспоминать этот случай с великой благодарностью к Богу.

В свою бытность в академии Николай несколько раз посещал о. Иоанна Кронштадтского и впоследствии с благоговением рассказывал об этом. Особенно знаменательно было его последнее посещение, весной 1907 года, когда он со своим другом, студентом Виктором Раевым, присутствовал на богослужении о. Иоанна в Андреевском соборе.

В своих воспоминаниях об этом посещении Владыка рассказывал: «Прощаясь с нами, о. Иоанн сначала благословил Витю Раева, а затем меня. Витя, обойдя престол, направлялся уже к арке для выхода в центральный алтарь, а я подошел к горнему месту за престолом алтаря. Вдруг о. Иоанн как молния бросился ко мне. Я остановился на горнем месте. Батюшка возложил на мою голову крестообразно руки, поднял очи свои к небу и трогательным голосом произнес: “Да почиет над вами благословение Божие”. Я тут же почувствовал, будто огненная искра ниспала на мою голову и прошла до пят. Особенная великая радость наполнила мое сердце и все мое существо. Я стал как бы опьянелым и начал шататься, боясь, как бы не упасть. Весь этот день я испытывал благодатную, особенную радость, чувствовал себя окрыленным и как бы носился в воздухе».

Когда Николай Соболев перешел на шестой курс академии, то инспектор архимандрит Феофан поставил ему ребром вопрос: будет ли он монахом? Николай, считая себя по смирению недостойным монашеского подвига, очень мучился этим вопросом, не зная, какова воля Божия о нем. За разрешением своего недоумения он обратился письменно к о. Иоанну Кронштадтскому, но тот ничего не ответил на его письмо. Он спросил о том же старца Анатолия Оптинского (Потапова), но старец написал ему, что заочно не может дать ответа на его вопрос.

Когда Николай получил письмо о. Анатолия Оптинского, то заскорбел еще больше, ибо ниоткуда не мог получить на свой вопрос прямого ответа, который указал бы ему волю Божию.

В это время он читал житие святого Серафима Саровского; раскрытая книга лежала у него на столе. В грустном раздумье Николай стал ходить по комнате. Но вдруг его озарила мысль: «Какой же я неверующий! Ведь святой Серафим Саровский и сейчас жив. Он у Престола Святой Троицы, он и сейчас может разрешить все недоумения и вопросы, если мы с верой будем обращаться к нему в своих молитвах. Подойду я сейчас к столу, на котором лежит книга с жизнеописанием святого Серафима Саровского, обращусь к нему, как к живому, упаду на колени, буду умолять его решить мой жизненный вопрос: жениться ли мне и быть священником или же принять монашество?»

Так Николай и сделал. Положив земной поклон, с молитвой раскрыл книгу и прочел то место, которое ему попалось. Вот что было там написано: «В 1830 году один послушник Глинской пустыни, чрезвычайно колебавшийся в вопросе о своем призвании, нарочно прибыл в Саров, чтобы спросить совета у о. Серафима. Упав в ноги преподобному, он молил его разрешить мучивший его жизненный вопрос: “Есть ли воля Божия поступить ему и брату его Николаю в монастырь?” Святой старец отвечал послушнику: “Сам спасайся и брата своего спасай”». Эти слова преподобного Серафима Саровского Николай принял как дивное откровение от Бога с необходимости для него принять монашество, что отвечало его глубокому сердечному желанию. С этого момента он начал думать, что монашество не только его собственный жизненный путь, заповеданный ему Богом, но и путь его родного брата Миши, впоследствии архимандрита Сергия.

26 января 1908 года Николай Соболев был пострижен в монашество. Когда во время пострижения Николай услыхал: «Брат наш Серафим постригает власы главы своея», то вздрогнул от изумления и преисполнился великой любовью и благодарностью к преподобному Серафиму, подумав: «Он не только открыл мне волю Божию быть монахом, но ему угодно было взять меня под свое благодатное руководство».

Приняв монашество, новопостриженный монах Серафим предался подвигу строгого поста и непрестанной молитвы. Он в продолжение многих лет вкушал пищу только один раз в день.

Закончив академию с ученой степенью магистра богословия, в разряде лучших студентов, о. Серафим, который 18 марта 1908 года был рукоположен в сан иеромонаха, был назначен преподавателем пастырского училища в Житомире. Туда же был назначен и его друг Виктор Раев, принявший по любви к нему монашество с именем Иоанна. Вскоре по болезни о. Серафим был переведен на должность помощника смотрителя духовного училища в Калугу.

Там о. Серафима очень полюбили воспитанники, и особенно малыши первых классов, которым впервые приходилось оставлять родителей и которые заливались слезами от разлуки с матерями. Иеромонах Серафим любящим сердцем сразу угадал это великое детское горе и стал утешать детей. Каждый день в свободные часы и особенно по праздникам он приходил в младшие классы и занимал их душеспасительными беседами, главным образом из житий святых. Дети сильно привязались к доброму и ласковому начальнику, который так хорошо понимал их сердца. Он был их первым другом и судьей, а также нежной матерью. Во время проживания в Калуге о. Серафим часто ездил в Оптину пустынь, где посещал старцев — ныне преподобных Анатолия, Варсонофия и Иосифа. Отец Анатолий относился к нему с особенной любовью и был его духовником.

В 1911 году иеромонах Серафим был назначен в Кострому инспектором духовной семинарии. Там он пробыл один год и был назначен, уже в сане архимандрита, ректором Воронежской духовной семинарии. К моменту назначения архимандрита Серафима дисциплина в этой духовной школе была в упадке. Новый ректор в условиях духовного шатания и общественных волнений сумел своей христианской кротостью и твердой верой обуздать распоясавшихся под влиянием революционной агитации семинаристов, привлечь их к себе и указать им прямой путь человека — путь спасения в Боге.

Какие воспитательные методы употреблял о. Серафим, будучи ректором, лучше всего можно понять из следующего случая. В самом начале своего ректорства, когда он беседовал со всеми семинаристами, заметил, что распущенные ученики безбоязненно издевались над ним. Присутствующий тут же инспектор принес ректору вечером список озорников с предложением немедленно их исключить. Отец Серафим оставил у себя список и сказал, что сам займется виновными. Он стал в свободное время вызывать их поодиночке к себе, ласково беседовал с ними, расспрашивал и уговаривал. В результате вызвал у них искреннее раскаяние и обещание исправиться. Так своей великой любовью, мудростью и безграничным терпением архимандрит Серафим возродил и поправил всю семинарию, подняв ее на исключительную нравственную высоту.

Однако Российская империя как православная монархия приближалась к своей гибели. Архимандрит Серафим стал свидетелем революции и гражданской войны с их страшным разгулом жестокости и взаимного истребления. Он ясно отдавал себе отчет о причинах этой трагедии, которая коренилась в грехе безбожия, кощунствах, вольнодумстве и богохульных ересях: все это разъедало русское общество. Отец Серафим осознал в развитии событий ясный признак наступления апокалипсической эпохи в истории человечества. Находясь в Воронеже в начале братоубийственной войны, он был свидетелем самых диких зверств и кощунств, включая расстрелы и мучения воронежского духовенства. Мать отца Серафима настаивала, чтобы он вместе со своим братом, иеромонахом Сергием, бежал на юг России, свободный от большевиков, но он колебался, не желая оставлять свою мать.

В окрестностях Воронежа жил в хибарке один подвижник, праведный старец Аарон. Он был разбит параличом и лежал, только правая его рука, по милости Божией, двигалась, и он мог осенять себя крестом. Архимандрит Серафим решил спросить у него, покидать ли ему Воронеж или оставаться. Старец ему ответил: «Не беспокойся, ты попадешь в хорошую сторонушку». — «Как же мне понимать ваши слова?» — «Попадешь — узнаешь».

Осенью 1919 года чуть ли не с последним поездом, отъезжавшим из Воронежа на юг, в открытом вагоне, нагруженном углем для паровоза, оба брата-монаха вступили на путь изгнанничества.

Так как некоторое время белая Добровольческая армия укрепила свои позиции на фронтах Южной России, в Крыму сосредоточилась большая часть изгнанного русского духовенства и епископата, из которого позднее образовался заграничный Синод Русской Церкви.

Оба брата сначала обосновались в городе Екатеринодаре (ныне Краснодар), где о. Серафим был назначен ректором семинарии, а позднее в Симферополе, также с назначением ректором Таврической Духовной семинарии. В Симферополе, в кафедральном соборе, в праздник Покрова Божией Матери 1/14 октября 1920 года архимандрит Серафим был хиротонисан во епископа Лубенского.

В речи при наречении во епископа архимандрит Серафим, принимая ответственность архиерейского омофора, указывал на страшное время гражданской войны в России как на признак вступления человечества в апокалипсическую эпоху. Он говорил, что разруха поразит высшую церковную иерархию — епископат, затронет и Церковь отступничеством церковной иерархии, ее сдвигом с места своего служения в человеческом обществе и отступлением от чистоты православного вероучения. С осознанием ответственности архиерейского служения архимандрит Серафим определяет свою будущую деятельность: охранять чистоту Православия, строго придерживаться канонов Святой Церкви, ибо велики значение и ответственность епископата за участь всей Церкви.

Большим утешением для владыки Серафима было то обстоятельство, что во время хиротонии в соборе находилась, по неведомым Божиим судьбам, великая русская святыня — чудотворная икона Божией Матери «Знамение» Курская-Коренная.

Вскоре после хиротонии Владыке пришлось со скорбью покинуть родину, и он оказался в Константинополе. В городе находились войска Антанты и был введен особый административный режим. Епископ Серафим получил место преподавателя догматики в Высшей Духовной школе Константинопольской Патриархии на острове Халки, где читал лекции на греческом языке.

Краткое спокойное пребывание на острове Халки, среди упоительной южной природы, вдали от пережитых ужасов, дало повод одному близкому Владыке русскому священнослужителю сказать: «Вот и попали мы, Ваше Преосвященство, в хорошую сторонушку!» — «Постой, здесь же турки, мусульмане, какая же это хорошая сторонушка? Погоди, даст Бог, увидим еще хорошую сторонушку».

Действительно, вскоре снова пришлось отправиться дальше. В столице Болгарии Софии русские беженцы образовали церковную общину, центром которой стал русский посольский храм свят. Николая Чудотворца. Учитывая необходимость устройства русского прихода в Софии, Зарубежный Синод Русской Православной Церкви назначил в Болгарию епископа Лубенского Серафима. Владыка вместе со своим братом прибыл в Болгарию как предстоятель русского посольского храма и как управляющий русским Ямбольским монастырем святого Александра Невского. В августе того же года указом святителя Тихона, Патриарха Всероссийского, был утвержден и управляющим русскими общинами в Болгарии.

Вся дальнейшая архипастырская деятельность епископа Серафима была связана с Болгарией. Сам Владыка потом неоднократно поминал старца Аарона и его предсказание, говоря: «Вот и попали мы в хорошую сторонушку!»

Владыка Серафим проходил свое служение Святой Церкви в стране славянского Православия. Болгарию он полюбил как свою вторую родину. Однако внешние потрясения не миновали и болгарское общество. До 1925 года Болгария была на грани гражданской войны, убийства, взрывы стали привычным явлением. Религиозность народа во многом носила внешний, формальный характер. Большую опасность для духовной жизни народа представляли антихристианские секты. Интеллигенция улавливалась в сети теософии (ее болгарская разновидность — дыновизм; основатель Петр Дынов, в России секта известна сейчас как «Белое братство»). А для соблазнения простодушной веры народа велась профанация христианства в виде хилиастической ереси добросамарянства.

С другой стороны, неулаженное каноническое положение Болгарской Православной Церкви после навязанной ей схизмы (разрыв отношений) со стороны Вселенской Патриархии в 1872 году, также держало ее в состоянии изоляции среди православного мира. Часть духовенства и богословов, получив образование в богословских школах Западной Европы, затем становилась проводниками протестантского и экуменического духа в болгарском духовном образовании.

Болгарская Православная Церковь в лице владыки Серафима получила неоценимое духовное сокровище: владыка своим архипастырским служением способствовал укреплению Православия в Болгарии.

По личному докладу епископа Серафима и с благословения Синода Русской Православной Церкви За Границей он явился первым православным архиереем, вступившим в евхаристическое общение с Болгарской Экзархией в период схизмы, чем подчеркнул ее безосновательность.

В 1934 году епископ Серафим был возведен Зарубежным Синодом в архиепископское достоинство с титулом Богучарский.

Будучи с юных лет духовно одаренным, достигнув непрестанным молитвенным подвигом ангельской чистоты и целомудрия, владыка благодаря этому получил от Господа редкий дар: усматривать самые тонкие отклонения от православной истины и проникать своим богопросвещенным умом в глубины духовного ведения и богословия. Необходимое условие для сохранения чистоты Православия архиепископ Серафим видел в том, что любое богословствование должно основываться на трудах и учении святых отцов, ибо, как писал он, «благодать Святого Духа раскрыла им всю глубину Божественного Откровения Ветхого и Нового Заветов, ввела их разум во все тайны Божественного Домостроительства и обогатила их познанием истин веры и жизни христианской в совершенстве. Поэтому труды святых отцов являются для нас неложным истолкованием Священного Писания и единственным критерием для истинного его понимания. Без обращения к авторитету святых отцов Церкви мы всегда будем находиться в заблуждениях и отступать от православной истины, ибо тогда единственным критерием истины будет для нас наш разум — слабый, ограниченный, греховный».

Самым значительным богословским трудом владыки Серафима стало «Новое учение о Софии, Премудрости Божией», в котором он разбирает неправославный и еретический характер так называемой «софиологии» в трудах русских богословов и философов, в особенности профессора-протоиерея Сергия Булгакова, который преподавал тогда в Париже. Разбирая учения о. Сергия Булгакова о Софии, владыка Серафим показывает его органическую связь с гностицизмом первых веков христианства, а также с каббалистической мистикой.

За этот научно-богословский труд в 1937 году архиепископ Серафим был удостоен звания магистра богословия.

В своих богословских трудах владыка излил всю свою любовь к Спасителю, ревностно защищая истины Православия. Он говорил: «Мои книги — это моя кровь». И действительно, владыка был готов и душу положить в деле обличения и преодоления уклонения от чистоты православной веры, не щадя ни сил, ни здоровья.

В 1939 году владыка Серафим написал книгу «Русская идеология», обосновав в ней богоустановленность царской власти, а через год книгой «Об истинном монархическом миросозерцании» разъяснил ошибочность тех, кто придерживался типичного для русской интеллигенции рационалистического взгляда на существо самодержавия.

В 1943 году он опубликовал свое сочинение «Искажение православной истины в русской богословской мысли». В этой работе владыка разбирал богословские взгляды, в частности, митрополита Антония (Храповицкого) и митрополита Сергия, в будущем Патриарха Московского и всея Руси.

16 июня 1945 года архиепископ Серафим вместе со своей паствой воссоединился с Русской Православной Церковью. А в 1946 году, вместе с большей частью русской эмиграции в Болгарии, он принимает советское гражданство и получает паспорт (под номером 1) советского гражданина в Болгарии, чем спасает русских эмигрантов, составлявших его паству, от репрессий.

Свою ревность и бескомпромиссность в защите православной истины владыка Серафим проявил и на Московском Всеправославном совещании глав и представителей Автокефальных Православных Церквей в 1948 году. Владыка подготовил два доклада: «О новом и старом стиле», в котором призвал держаться «старого стиля в своей церковной жизни, вследствие канонических установлений, которые должны быть незыблемы, ибо эти установления являются одной из основ бытия нашей Православной Церкви»; второй доклад — «Надо ли Русской Православной Церкви участвовать в экуменическом движении?» — необходимо отметить особо. Сейчас во многом ясно, что по-настоящему ни одна цель, которые декларировались лидерами экуменического движения, не была достигнута. Но в 1948 году подобной ясности не было, некоторые богословы из восточных Православных Церквей писали тогда о «свидетельстве» на экуменических собраниях о православной истине. Владыка Серафим пророчески писал: «Только в том случае православные представители могли бы присутствовать на экуменических конференциях, если бы устроители последних заявили Православной Церкви от лица так называемых христианских церквей, входящих в экуменическое движение, об их готовности отказаться от всех своих религиозных заблуждений и соединиться с нею в православной вере. Но заправляющие всем ходом экуменических конференций никогда таких заявлений не делали и не сделают, ибо инославные христиане и не думают отрекаться от своих ересей и воссоединяться с Православием».

Призывая ни в коем случае «не участвовать в экуменических конференциях», владыка прямо говорит о том, что за экуменическим движением стоят исконные враги Православной Церкви. Экуменизм — «мир, враждебный Христу и Его Святой Православной Церкви». «Однако она (Церковь) никогда не прекращала и не прекратит своей молитвы, этого дыхания благодатной истинной любви, о вразумлении и обращении еретиков на путь спасительной истины... Святая Церковь различает самые ереси, требуя бескомпромиссной борьбы с ними, от людей, впавших в эти ереси, всегда простирая к ним свои материнские любвеобильные объятия».

Как современно и актуально звучат слова владыки Серафима, произнесенные тогда, в 1948 году: «Экуменизм еще не будет торжествовать своей победы, пока он не заключит все Православные Церкви в свое экуменическое вселенское кольцо. Не дадим ему этой победы! Памятуя его сущность и его цели, всецело отвергнем экуменическое движение, ибо здесь — отступление от православной веры, предательство и измена Христу, чего всячески мы должны избегать... Дай Бог, чтобы наша Русская Церковь и впредь держалась той обособленности в отношении к экуменизму и его конференциям».

Владыка Серафим был не только ревнитель православного богословия. Он стяжал и другие добродетели. О смирении владыка любил говорить больше всего — и в своих проповедях, и в своих духовных беседах и наставлениях. «Смирение, — учил он, — есть якорь спасения, оно является основой всех христианских добродетелей». Любовь к ближним, незлобие исходило из его благодатного сердца. «В брате своем надо видеть ангела, а на его грех надо смотреть как на болезнь», — говорил архипастырь своим духовным чадам. Владыка часто повторял слова св. прав. Иоанна Кронштадтского: «Поменьше своемудрия, побольше простоты».

Архиепископ Серафим достиг нестяжательности, он говорил: «Вещи меня отягощают, они пуд для души».
За год до своей кончины он часто говорил о ней, а перед смертью в точности предсказал день своего ухода в вечность.

Скончался архиепископ Серафим (Соболев) в день Торжества Православия — 13/26 февраля 1950 года. Знаменательно, что именно в такой день Господь призвал владыку — защитника Православия — в Свои вечные обители.

Прошло более пятидесяти лет со дня кончины достойнейшего архипастыря и молитвенника за всю свою многочисленную паству, которой владыка обещал перед своей кончиной: «Если буду иметь дерзновение перед Господом, не оставлю вас».

Изо дня в день не оскудевает поток православных людей, идущих на могилу приснопамятного владыки Серафима. Владыка похоронен в крипте Свято-Николаевского храма Подворья Русской Православной Церкви в центре Софии.

Чудеса, которые совершаются как у гроба владыки Серафима, так и по молитвенному обращению к нему, частью уже опубликованы, частью хранятся и собираются его почитателями.

В наше время духовного оскудения и безразличия к делу спасения даже своей собственной души образ архиепископа Серафима (Соболева) призывает всех православных христиан к ревнованию о православной вере и стоянию за истину и благочестие.


Благодатный Огонь № 8




Голосование за статью

 /  Не понравилась  -  ...

Комментарии:

Михаил Ершов 26.02.2015 в 20:17:16

Лет 10-11 назад купил я книгу "Избранный сосуд" про старца Паисия (изд. в 2001 году Свято-Покровской монашеской общиной Ивановской епархии). Сейчас перечитываю эту книгу по вечерам. Так вот ещё после первого прочтения так он (старец Паисий) мне по душе пришелся, что я его фотографию с обложки (где он в полный рост в монашеском одеянии с палочкой на грунтовой дорожке) попросил отсканировать и сделать мне два цветных изображения. Вставил их в рамки, одно отдал бывшему настоятелю, а другое у меня хранится. Теперь преп. Паисий уже прославлен, хотя его портрет давно уже стоит среди других святых человеков.
Вот и сейчас, читая эту статью об архиепископе Серафиме (Соболеве), сердце говорит мне, что этот человек - угодник Божий и будет прославлен в любом случае. Если экуменисты будут противиться, то Бог прославит его и без их разрешения.
Помяни, Господи, угодника Твоего архиепископа Серафима и сотвори ему вечную память!

Иоанна 25.02.2015 в 13:09:57

В Болгарии архиепископ Серафим известен более как чудотворец. Широко известен. По молитвам Владыки происходит огромное количество больших и малых чудес. Болгарским народом он давно уже почитается как святой. К месту его погребения в крипте Русской церкви (Патриаршего Подворья) на бульваре Царя-освободителя в Софии в обычный день приходит около 500 человек, в праздничный – стоит длинная очередь. Множество свидетельств о чудесах, подтвержденных медицинскими эпикризами, а также другие документы уже переданы Патриаршим Подворьем в комиссию по канонизации Русской Православной Церкви. Священноначалие Болгарской Православной Церкви твердо – за канонизацию.
Дорогие братья и сестры, просим Ваших молитв за успешное окончание этого дела – за церковное прославление нашего дорогого Владыки Серафима!
Свидетельства о чудесах по его молитвам присылайте на адрес: s_nikola_sofia@dir.bg

Иоанна 25.02.2015 в 12:21:59

Из Софии.
В связи с тем, что в этом году день блаженной кончины приснопамятного архиепископа Серафима (Соболева), любимого всей Болгарией „Дядо Владики“ пришелся на первую седмицу Великого поста, памятная дата 65-летие со дня его преставления отмечалась на две недели раньше. Серафимовские дни прошли в Софии 13-15 февраля на Подворье Патриарха Московского и всея Руси в Софии, в Доме Москвы и в Российском культурно-информационном центре. В них участвовала делегация Русской Православной Церкви во главе с митрополитом Саратовским и Вольским Лонгиным, архиереи и иереи Болгарской Православной Церкви. За литургией 15 февраля, завершающей Серафимовские дни, молился Святейший Патриарх Болгарский Неофит. 13 февраля он присутствовал на беседе, посвященной Владыке Серафиму, в Доме Москвы. Подробности на сайте Патриаршего Подворья:
http://podvorie-sofia.ru/zaupokoynoy-...sofii/
http://podvorie-sofia.ru/... serafime-soboleve/
http://podvorie-sofia.ru/v-dome-...serafima-soboleva/
http://podvorie-sofia.ru/za-bozhestvennoy-...neofit/
http://podvorie-sofia.ru/mitropolit-...ioannikiyu/

Псаломщик 25.02.2015 в 11:22:59

К сожалению, в статье ничего не говорится об отношении архиепископа Серафима к Великой Отечественной войне. А это очень важно. Вот что нахожу о нем: "В годы Великой Отечественной войны архиепископ Серафим не служил молебнов о победе Германии, хотя такая позиция могла создать архипастырю немало проблем, поскольку Болгария формально являлась союзницей Германии. Архипастырь запрещал русским эмигрантам вступать в вооруженные формирования, воевавшие против России. Духовные чада архиепископа Серафима – епископ Парфений (Стаматов) и архимандрит Мефодий (Жерев) – в годы войны поддерживали связи с силами антифашистского сопротивления в Болгарии". http://spbda.ru/digest/arhiepiskop-serafim-sobolev-russkiy-ierarh-na-bolgarskoy-zemle/

Добавить комментарий:

Код анонса статьи для вставки в блог или на сайт

показать анонс