Богородица

Новости

В ПСТГУ прошел вечер памяти архимандрита Тавриона (Батозского), известного своей приверженностью обновленческой и экуменической практике

21.12.2018

11 декабря в Православной Свято-Тихоновском гуманитарном университете (ПСТГУ) прошел вечер памяти архимандрита Тавриона (Батозского, †1978 г.), настоятеля Преображенской пустыньки скита Рижского женского монастыря. В вечере памяти архимандрита Тавриона (Батозского) приняли участие епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон, ректор ПСТГУ протоиерей Владимир Воробьёв, протоиерей Димитрий Смирнов, игумен Евгений Румянцев (Латвия), протоиерей Владимир Вильгерт, протоиерей Александр Чесноков, иконописец Александр Столяров (Германия) и другие знавшие «старца».

Православным верующим необходимо более полно знать о жизни архимандрита Тавриона (Батозского), если его почитатели тихо готовят почву к его канонизации, проводя для этого сомнительные конференции и вечера памяти, выпуская книги, где намеренно замалчивают некоторые неправославные аспекты церковной жизни о.Тавриона, чтобы уже после прославления его в лике святых оповестить всех верных чад Русской Церкви, что в святцах появился новый святой, благосклонный к обновленческой и экуменической практике, к пренебрежению св. канонами Церкви, симпатизирующий католичеству и т.п.

В последние годы появилось несколько публикаций, в которых рисуется искаженная картина событий, происходивших в Глинской пустыни в тот период, когда ее настоятелем был архимандрит Таврион (Батозский). Предпринимаются недостойные попытки возложить ответственность за напряженную ситуацию, возникшую тогда в монастыре, на тех, кто, следуя духу и букве устава Глинской пустыни, не принял нововведений, которые противоречили многовековым традициям обители. Цель авторов этих публикаций заключается в том, чтобы оправдать действия архимандрита Тавриона и бросить тень на защитников чистоты Православия. Непосредственным очевидцем событий того времени был великий Глинский старец, светильник веры и благочестия ХХ века, автор многочисленных богословских сочинений схиархимандрит Иоанн (Маслов; †1991), в трудах которого убедительно показана истинная подоплека расхождений между тогдашним настоятелем и братией монастыря. Схиархимандрит Иоанн (Маслов) в своем капитальном труде «Глинская пустынь» (М., 1992; 1994) всесторонне исследовал жизнь этой обители, прославленной своей духовно-просветительской деятельностью и старческим окормлением, и в частности — возрождение старчества в Глинской пустыни в период 1942–1961 гг. Приведем свидетельство схиархимандрита Иоанна (Маслова) о неправославной деятельности архимандрита Тавриона (Батозского) в качестве настоятеля Глинской пустыни.

«В духовной жизни Глинская пустынь занимала самое высокое место. Как и прежде, обитель была центром духовного просвещения, старческого окормления и нравственного возрождения. Не только многие архиереи, но и сам Святейший Патриарх Алексий I отзывался о Глинской пустыни как о знаменитом, строгом монастыре, глубоко почитал ее опытных старцев и считал их руководство душеспасительным. Духовное ядро обители до самого ее закрытия составляли подвижники, жившие в Глинской пустыни еще до 1922 года. Они восприняли от Глинских старцев XIX и начала ХХ века древние высокодуховные иноческие традиции обители и передавали их следующим поколениям. Так, посредством старческого окормления, осуществлялась в Глинской пустыни духовная пре­емственность.

В тот период средоточием духовной жизни обители по-прежнему были старцы: архимандрит Серафим (Амелин), схиигумен Андроник (Лукаш) и иеросхимонах Серафим (Романцов). Как писал епископ Сумской и Ахтырский Евстратий, “трудами о.Андроника, о.Серафима-духовника и настоятеля архимандрита Серафима крепла и процветала Глинская пустынь”. Под их руководством возрос целый сонм подвижников, многие из которых впоследствии пронесли старческие традиции Глинской пустыни по всей стране...

По распоряжению Святейшего Патриарха Алексия архимандрит Таврион (в миру Тихон Данилович Батозский) был назначен настоятелем Глинской пустыни 14 марта 1957 года, а 25 апреля принял все дела от архимандрита Серафима (Амелина). Но в должности настоятеля о.Таврион пробыл менее года, так как не оправдал доверия братии. В Глинской пустыни, обители истинно православной, он стал вводить западные, католические обычаи церковной жизни. Кроме того, после окончания вечернего богослужения о. Таврион зажигал свечи на престоле, открывал Царские врата, начинал читать акафисты и устраивал общенародное пение. Это противоречило уставу Глинской пустыни, в соответствии с которым после вечернего богослужения братия должна была безмолвно расходиться по келиям и исполнять келейное правило в тишине.

Отец Таврион приказал вынести Голгофу из храма, ввел при богослужении вместо строгих распевов Глинской пустыни партесное пение, никак не соответствующее духу обители. Весь круг богослужебного пения Глинской пустыни до изменений, введенных о.Таврионом, сохранял древние церковные мелодии, которые воодушевляли молящихся в ту или иную минуту церковной службы.

При входе в храм о.Таврион повесил большие шторы. Икону “Царь Славы” на Горнем месте без совета со старцами заменил иконой “Воскресение Христово”. Что касается замены иконы, то это не запрещено каноном, но в Глинской пустыни, где без благословения старцев избегали малейших нововведений и крайне дорожили древними традициями, все эти изменения возмущали братию. Она называла действия о.Тавриона благочестием не по разуму (при о.Таврионе богослужения в обители начинались в полночь; братия, горевшая стремлением к подвижнической жизни, это одобряла, но восстала против католического уклона настоятеля).

Особенно недовольна была братия тем, что о. Таврион ни в чем не советовался с глубоко почитаемым в монастыре, старшим его по возрасту и по духу, бывшим настоятелем архимандритом Серафимом (Амелиным). Это было нарушением монашеских правил. Наконец, о.Таврион ни в чем не считался с мнением совета старцев Глинской пустыни, а поступал самовластно...»

А вот другое свидетельство. Архимандрит Рафаил (Карелин) в своих воспоминаниях о Глинском старце схиархимандрите Серафиме (Романцове), в частности, пишет:

«Отец Серафим придавал очень большое значение преемственности монастырской жизни, включая устав богослужения, ежедневную исповедь, откровение помыслов и т.п. Он рассказывал, что когда архимандрит Таврион (Батозский), назначенный настоятелем Глинской пустыни, стал вводить новый устав, читать какие-то составленные им или неизвестно откуда взятые молитвы, то это вызвало недоумение и недовольство братии монастыря. Это нарушило монастырскую традицию. И потому, несмотря на подвижническую жизнь отца Тавриона, Глинские старцы принуждены были просить Святейшего Патриарха Алексия I о замене настоятеля (что тот и исполнил). Этим была сохранена традиция монастыря, заложенная с его основания, и духовная преемственность, носителями которой являлись глинские старцы» (Тайна спасения. М., 2002. С. 292).

Таковы мнения двух Глинских старцев-подвижников об архимандрите Таврионе. Приведем также отрывок из писем архиепископа Ярославского и Ростовского Михея (Хархарова; †2005), опубликованных на сайте «Православие и современность»:

«...Враг не переставал мутить среди братии, стали всё больше роптать на то, что настоятель стар, нужно другого, и, когда освободился из ссылки отец Таврион, представители ездили к Патриарху и просили назначить им настоятелем архимандрита Тавриона. Патриарх просьбу удовлетворил. Отец Серафим со смирением принял отстранение от настоятельства, поселился в угловой келье и ни в какие дела не вмешивался. Но он говорил братии: “После меня вам лучше не будет”. И действительно, при новом настоятеле архимандрите Таврионе в монастыре пошли такие нестроения, такое недовольство и ропот.

Отец Таврион был постриженником Глинской пустыни, жил в ней до закрытия, будучи послушником, обучался в монастырской иконописной мастерской. После закрытия одно время вместе с отцом Андроником был келейником у епископа Павлина, затем попал в ссылку, где работал художником. По происхождению он из поляков. Может быть, в силу этого у него было стремление к католичеству, или, во всяком случае, симпатия и расположение к католичеству.

Разногласия с братией пошли с самого начала: сначала отец Таврион на окнах храма повесил тюлевые занавеси. Вообще, в храмах не принято вешать на окнах занавеси; в строгом монастыре, где и света-то электрического не проводили, это было воспринято с недовольством братией. Затем отец Таврион изменил порядок: полунощницу стали начинать в 12 часов ночи, как было в прежней Глинской. Однако в прежнее время было братии 700 человек, и одни служили, другие несли другие послушания, а в это время на молодых было возложено послушание и в храме петь, и на работу в поле, и в лес. При таком порядке им совсем мало удавалось отдохнуть. Стали роптать.

Отец Таврион в своих проповедях часто ссылался на Фому Кемпийского. Братия вычитали у святителя Игнатия Брянчанинова, что благочестие по книге Фомы Кемпийского “О подражании Христу“ не истинное — это только по разгорячению крови, а не основанное на смиренномудрии, как учат православные подвижники. Пошли обвинения в католицизме отца Тавриона. В монастыре одни стали за настоятеля, другие — против.

В результате делегация поехала в Москву с просьбой снять отца Тавриона. Таким образом исполнились слова отца Серафима Амелина...»

После Глинской пустыни о.Таврион служил непродолжительное время в Почаевской лавре, затем в Уфе, а в 1962 году по ходатайству Никодима (Ротова), тогда епископа Ярославского, переводится в Ярославскую епархию. В 1969 году архимандрит Таврион переезжает в Спасо-Преображенскую пустынь под Ригой (Елгава), где становится духовником.

Нынешние обновленцы-реформаторы постоянно ссылаются на литургическую практику архимандрита Тавриона как на пример нетрадиционного отношения к православному богослужению, якобы требующему постепенной модернизации. Так, священник Георгий Кочетков пишет:

«Вспомним... хотя бы о.Тавриона Батозского, глубоко по духу православного и в то же время открытого к католической и протестантской традициям и, главное, к живым их носителям. Эта открытость позволяла ему и поставить в храме католическую статую, и даже в ряде случаев причащать тянущихся и приходящих к нему инославных, ничего особенного от них не требуя, кроме обычного для всех личностного соучастия на литургии. Этот же дух позволял ему, как и многим другим святым (?), широко использовать на богослужении... современный язык... и свободные молитвенные включения в традиционные чинопоследования» («Православная община», 1994, № 4–5, с. 82). «Он... не стеснялся читать Евангелие по-русски, причащать практически без исповеди, ежедневно и всех»; «Не стеснялся апеллировать к обновленческому опыту, правда, только в личных беседах» («Новая Европа», 1992, № 1, с. 73).

Другой автор в кочетковском журнале «Православная община» (1995, № 2 /26/) вспоминает следующее:

«Отец Таврион позволял в богослужении и импровизации: вставлял свои молитвы...»; «Ежедневное причащение в Пустыньке, введенное о. Таврионом, многих соблазняло, и пастырей, и пасомых»; «Батюшка прибегал... к общей исповеди»; «Узы любви связывали его со старейшим като­лическим епископом...»; «Но вместо благодарности за свои труды он получал от некоторых из них (собратьев. — БО) осуждение и ярлыки — “католик”, “обновленец”» (там же, с. 85, 87, 89, 90, 84). В этой же статье рассказывается, как о.Таврион причащал и венчал некоего «католика Антония В.». 

Из беседы со свящ. Георгием Кочетковым в альманахе «XPICTIAНОС» (1998, VII) мы узнаем, «как в одном из его (о.Тавриона. — БО) храмов стояла католическая статуя Сердца Иисусова» (с. 70). Однако даже жизнеописатели отца Тавриона признают не всегда оправданное, иногда весьма соблазнительное для православных верующих новаторство: «Некоторых подобные вещи смущали, как статуя Святейшего Сердца Иисусова, подаренная католиками и поставленная им в храме у Плащаницы...» (Бездетко Е.  Благовестие архимандрита Тавриона // «Православная Москва». 1994. № 16).

По воспоминаниям многочисленных паломников, посещавших в 70-е годы Преображенскую пустыньку, о.Таврион сам любил читать на утрени канон на русском языке. «Этот точный, добротный перевод звучал, увы, очень коряво и, вопреки намерениям о.Тавриона, вовсе не был понятнее славянского текста» (Богослужебный язык Русской Церкви. История. Попытки реформации. М., 1999. С. 226).

Несомненно, архимандрит Таврион поступал вопреки православной традиции, скорее всего, по простоте своей или по неведению. Подобный случай описан у преп. Иоанна Кассиана Римлянина, когда старец по имени Серапион, отличавшийся «древней строгостью в воздержаниии в деятельной жизни, во всем совершенный», по неучености своей погрешил против истинной веры и впал в ересь (Соб. 10, гл. 3).

Этого никак нельзя сказать о злонамеренном реформаторском зуде нынешних обновленцев, которые часто спекулируют на имени о.Тавриона с целью «модернизировать» Православие, русифицировать богослужение, пересмотреть «устаревшие» каноны и церковные традиции.






Код анонса статьи для вставки в блог или на сайт

показать анонс