Архив номеров Номер 13

Что такое Поместный Собор и почему проведения его так рьяно добиваются некоторые деятели? 37-е правило святых апостолов гласит: «Дважды в году, да бывает собор епископов, и да рассуждают они друг с другом о догматах благочестия, и да разрешают случающиеся церковные прекословия». На I Вселенском Соборе было установлено, что «Поместный Собор есть собор епископов какой-либо области» (прав. 5). Этот же епископский состав Поместного Собора был подтвержден на IV (прав. 19) и на VI (прав. 8) Вселенских Соборах.

Итак, как мы видим, истинный Поместный Собор — это Собор епископов. Именно епископам Бог вручил бразды правления Церковью Христовой. Именно епископы Церкви собирались на Вселенские и Поместные Соборы и принимали догматические и канонические постановления. Если священники, монашествующие или миряне и присутствовали на Соборах, то без права голоса и только в качестве свидетелей, консультантов и помощников архиереев-соборян. Их подписей под постановлениями Собора, как правило, не было.

Собор — это не съезд или парламент, и соборность — не демократия. Демократические собрания никто не именует cобором, а, как правило, съездом, парламентом, Госдумой, или уж, на самый худой случай, — «Верховной Радой Украины». На Вселенских и Поместных Соборах постановления принимались не большинством голосов, а единодушным исповеданием правой веры на основании Священного Предания Церкви и хранимого Церковью вероучения. Соборность — это единодушие множества, почему соборные постановления и предварялись словами: изволися Святому Духу и нам… Отметим, однако, что сам термин «соборность», введенный в обиход А.С. Хомяковым и не встречающийся в святоотеческой литературе (не путать с содержащимся в Символе Веры прилагательным «соборная», то есть «кафолическая», «вселенская», относящимся к Церкви), многими ревнителями «поместной соборности» понимается сверхпримитивно: собрание на Поместном Соборе епископов, священников, монашествующих и мирян якобы и есть настоящий апофеоз соборности.

Конечно, как в «Уставе Русской Православной Церкви» 1988 года, так и в «Уставе» 2000 года имеется положение о Поместном Соборе, в котором могут принимать участие и иметь право голоса не только епископы, но и клирики, и монашествующие, и миряне. Однако это — некий пережиток революционно-демократических (начало ХХ века), а затем и советских традиций, от которых Русская Церковь, слава Богу, стала постепенно освобождаться: священноначалие нашей Церкви поступило очень мудро, отказавшись в последние полтора десятилетия на практике созывать Поместные Соборы с участием священников, монашествующих и мирян. Каноническое устроение Церкви не может противоречить каноническим определениям Вселенских и Поместных Соборов, а эти каноны однозначно отдают управление Церковью одним только архиереям. Введение принципов парламентской демократии в управление и жизнь Церкви (например, выборность священства и епископата мирянами, как того, в частности, требуют современные обновленцы), без сомнения, закончится разрушением всех церковных структур, анархией, церковным хаосом, что приведёт в конечном счёте к превращению Церкви Христовой в «политправославную Общественную палату».

Кстати, в зарождении «церковно-парламентской демократии» заинтересованы как ревнители «поместной соборности», так и представители другой крайности: обновленческие поборники т.н. «местной соборности» в лице священника-обновленца Георгия Кочеткова и его «продвинутой» общины «полных членов Церкви»[1]. И тех и других объединяет антиархиерейская позиция, а вернее сказать, оппозиция в пользу большего вовлечения мирян в управление Церковью. Крайности, как всегда, сходятся.

Но нам могут возразить, что Русская Церковь уже знает пример участия в Поместном Соборе мирян в 1917–1918 гг. Приходится признать, что по своему составу этот Собор не соответствовал церковной традиции. Все Вселенские, а также Большие Московские Соборы XVII века были архиерейскими. Только лишь на Поместном Соборе 1917–1918 гг. на волне революционно-демократического брожения в России в качестве соборян были выбраны и миряне. Но это либерально-демократическое новшество начала ХХ века можно по праву рассматривать как некий модернизм в области канонического права. Характерной особенностью состава Собора было то, что на нем преобладали миряне и пресвитеры: из 564 членов Собора российский епископат представляли только 80 архиереев, белое духовенство сильно преобладало над монашествующими. Как пишет протоиерей Владислав Цыпин, «часть членов Собора, главным образом церковно-общественные деятели из мирян, профессора Духовных академий, в особенности Петроградской, была увлечена революционной февральской фразеологией и смотрела на великое дело церковного строительства как на часть начавшихся в стране преобразований, которые кое-кому из соборян, даже в августе 1917 года, виделись еще в радужном свете. Из этих кругов шли попытки провести на Соборе далеко идущую модернизацию церковного устройства и богослужения» (Русская Церковь (1917–1925). М., 1996. С. 19–20). И как раз участие выбранных демократическим голосованием мирян и священников, часто к тому же зараженных революционно-обновленческими настроениями, подтверждает противоестественность введения в управление Церковью демократических принципов. Известно, что воодушевленные либерально-демократическими преобразованиями в Церкви участники Поместного Собора 1917–1918 гг., увлеченные парламентскими приемами, неуместными в церковном делании, очень скоро начали делиться на группы и фракции, одни из которых противились восстановлению патриаршества[2], другие ратовали за введение женатого епископата, третьи — за русификацию богослужения, введение органной музыки в храмах и другие радикальные модернистские новшества, которые очень скоро воплотили в жизнь обновленцы и живоцерковники.

Так, например, на Соборе был «реабилитирован» священник-революционер Григорий Петров, лишенный Святейшим Синодом в начале ХХ века священного сана за свою революционную деятельность.

Как и в многопартийном парламенте, на Соборе не утихала полемика по пустякам, проводилось голосование и переголосование, если что-то не устраивало одну из фракций.

Атмосфера на Соборе была до того накалена, что митрополит Тихон, будущий Патриарх, вынужден был сделать замечание: «Выступающие забывают, что у нас не митинг, не товарищеское собрание, а Священный Собор Православной Церкви» (Прот. В.Цыпин. Указ. соч. С. 29). «Мой отец писал мне, — пишет в одном из своих писем Святейший Патриарх Алексий (Симанский), — что был как-то на пленарном заседании Собора; впечатление — как от парламента, а не Собора в церковном смысле». Сам Собор, как вспоминает один из его участников, митрополит Евлогий (Георгиевский), «по пестроте состава, непримиримости, враждебности течений и настроений поначалу тревожил, печалил, даже казался жутким».

Неизвестно, чем бы закончился такой Собор, если бы захватившие власть в стране большевики его не распустили. И в этом был, вне всякого сомнения, благой Божий Промысл: если бы все решения Поместного Собора 1917–1918 гг. были приняты, то сейчас наша Церковь жила бы по новому стилю — западному григорианскому календарю, а богослужения проходили бы на русском языке. Да и на главное положительное решение Поместного Собора — восстановление патриаршества и избрание Всероссийского Патриарха — соборяне решились только после долгих дебатов, когда 28 октября 1917 года в Москве загремели революционные выстрелы под стенами Кремля.

Вот такой демократический Собор, якобы для разрешения «неотложных церковных проблем», предлагают провести ревнители «поместной соборности». Они пытаются убедить нас, что все церковные нестроения в один миг исчезнут, как только на Поместном Соборе раздастся голос мирян — «соборной православной общественности».

Согласно каноническому праву Православной Церкви, Архиерейский Собор, как высший орган иерархического управления Русской Православной Церкви, имеет всю каноническую власть решать любые церковные вопросы, как канонические, так и церковно-общественные. Повторим еще раз, что Архиерейский Собор, согласно церковным канонам, и есть истинный Поместный Собор. А игры в демократический парламентаризм оставим депутатам Госдумы и оранжевой «Верховней Раде нэзалэжной Украины».

Редакция журнала «Благодатный Огонь» обратилась к настоятелю храма св. мученицы Татианы при Московском университете доценту Московской Духовной академии протоиерею Максиму Козлову.

— Отец Максим! В последнее время ряд изданий («Первый и последний», «Русь Православная», «Русский вестник») прямо-таки требуют от Церкви созыва Поместного Собора, объявляют Архиерейский Собор 2004 года антиканоническим и чуть ли не разбойничьим «лжесобором», ибо на нем не прозвучал голос мирян и «альтернативных православных юрисдикций» (!). По мнению некоей «инициативной группы» ревнителей «поместной соборности» выходит, что только миряне и «альтернативные православные юрисдикции» являются истинными носителями Духа Святаго, а отнюдь не наш епископат! Ваше мнение, отец Максим, об этой нарождающейся новой смуте в Русской Православной Церкви.

— Я считаю, что Архиерейский Собор может в достаточной мере решить все вопросы. Я вообще не представляю, чем бы таким сейчас мог оказаться Поместный Собор. Ну как, например, будем выбирать делегатов на Поместный Собор? В советское время было понятно: на Поместный Собор назначались делегаты от духовенства и мирян; вот так мы выбирали Патриархов в советское время. Было ли это хорошо? Не уверен.

Был у нас Поместный Собор 1917–1918 годов, но тогда было фиксированное членство на приходах. Вся Россия была расписана по приходам, и каждый человек был членом прихода либо по географическому принципу — жил рядом с храмом, либо по профессиональному — работал или в университете, или в полиции, или в больнице и т.п. Соответственно было понятно, как выборщиков образовать. Ну а как сейчас мы будем выбирать членов Поместного Собора? Если опять, как при советской власти, будет епископ назначать, то непременно найдутся недовольные, возмутятся, скажут: епископ не тех назначает, кого надо, поэтому давайте «демократически» выбирать!

Если на приходах вдруг (чего не дай Бог, конечно!) будут какие-то выборы устраивать «в делегаты Поместного Собора» — ну, уж тут-то набежит желающих выбирать! Это будут одни и те же путешественники вечные с прихода на приход, и будут голосовать с тем, чтобы своих продвинуть на Собор. А самое главное — о чем будут говорить эти выборщики? Да все о том же, о чем они больше всех сейчас кричат и больше всех статей всяких пишут в разных изданиях: и про ИНН, и про новые паспорта, и про «старца Григория (Распутина)» — все те же «самые актуальные темы церковной жизни», сейчас все только вокруг этого и вертится: будет что-нибудь на Соборе про Распутина сказано или вообще мы про него забудем. Просто жить нельзя, спастись нельзя нам без Распутина стало! Ну и, соответственно, с налоговыми документами нет нам спасения! Самый «важный» вопрос спасения: есть ли у тебя налоговый документ или нет? Ведь вокруг этого весь шум поднимется. Нужно ли нам сейчас это? Полезно ли это?

Нам бы постараться увидеть в наших архиереях не церковно-административных работников, а святителей Божиих. Если же мы по отношению к нашим архиереям будем иметь помысл недоверия, а доверять только какой-то странной совокупности людей, которую мы почему-то называем «соборным голосом народа», то тогда, конечно, у нас в Церкви начнутся разные революционные беспорядки.

Вспомним опыт церковной истории: все Вселенские Соборы были архиерейскими Соборами (с консультативным приглашением духовенства и мирян). Поймем наконец, что архиереи — это такие же преемники апостолов, как в древней Церкви, как и во все века были, и мы им верим. Им Промысл Божий вручил святительское служение, а не только человеческое смотрение. Если так мы веруем, то в Церкви все будет так, как должно быть.

Поэтому нам скорее следует не «деятельных мирян-соборян» искать, а послушания в себе и принятия того, что в Церкви всегда было иерархического строя церковного.