Архив номеров Номер 8

История русской святости. М.: Изд-во православного прихода Казанской иконы Божией Матери в Ясенево, 2001. 544 с.

В минувшем году православным приходом храма Казанской иконы Божией Матери в Ясенево был издан объемистый том с красивым названием: «История русской святости» и плачущим ангелом на обложке. Том этот представляет собой не что иное, как слегка переработанные и дополненные «Очерки по истории русской святости», написанные «иеромонахом» Иоанном Кологривовым — русским эмигрантом, предавшим православную веру, перешедшим в католицизм и вступившим в монашеский орден иезуитов.

Событие весьма странное, если не сказать больше. Конечно, если настоятель ясеневского прихода считает, что как минимум десять тысяч православных христиан (таков тираж!) должны прочитать лекции ренегата-иезуита, читанные в Папском Восточном институте, в Ватикане, и на это стоит потратить деньги, пожертвованные прихожанами, — это его право. Наверное. Вроде бы официальных синодальных постановлений, запрещающих православным издавать католическую литературу, нет. Но только зачем при этом идти на сознательный обман читателя, скрывая от него имя автора (оно убрано с обложки, и найти его можно лишь среди текста на второй странице) и его конфессиональную принадлежность? Написали бы прямо: твоему вниманию, дорогой читатель, предлагается посмотреть на русскую святость глазами иезуита, предавшего свою веру. Было бы, по крайней мере, честно.

А так человек видит книгу в хорошей обложке. Роскошное подарочное издание. Выпущена православным приходом. По благословению архиепископа Ивановского Амвросия (еще одна загадка). С перечислением почитаемых святых в содержании. Но, придя домой и улучив момент для душеспасительного чтения, читатель сталкивается с чем-то, мягко говоря, неадекватным.

Так, уже на первой странице автор говорит нам, что для того, чтобы «изучать подлинную русскую духовность,… нужно изучить русскую духовную традицию». Однако эта самая духовная традиция выражается, по мысли автора, «и в некоторых проявлениях русских мистических сект, как и в пережитках унаследованного от предков язычества». Высочайшие примеры русской христианской святости ставятся, таким образом, в один ряд с изуверскими сектами, пережитками язычества и светскими писателями — все это и есть, оказывается, русская духовная традиция. Тема эта проходит и далее по книге. Говоря о стригольниках, Кологривов замечает: «...нас интересует другое: в какой мере это сектантское движение отражает русский дух и насколько оно повлияло на саму русскую духовную традицию» (с. 134).

Среди витиеватых словес и излияния восторгов прослеживается плохо скрываемое презрение, если не отвращение автора к русскому Православию, которому он посвящает свою книгу: «Ни в одной другой современной стране колдовство не распространено так, как в России» (с. 126); «остается несомненным, что в России христианство долгое время оставалось более грубым, чем в той или иной европейской стране» (с. 123); вообще, «глядя со стороны, русское христианство можно принять за религию не Христа, а Марии» (с. 132). «Как ревностно соблюдавшееся обрядовое благочестие Ивана Грозного уживалось с самой утонченной жестокостью, так и вообще по всей Руси жестокость, распущенность нравов и чувственность без труда совмещались с обрядовой строгостью» (с. 174); «Основной путь московского благочестия напрямик вел к расколу со всеми его последствиями» (с. 175).

Не очень высокого мнения Кологривов и о самих русских святых. Ни преподобный Иосиф Волоцкий, ни его последователи, с точки зрения русского иезуита, «не стали создателями ценностей духовных и культурных, а тем самым и святости» (с. 173). Не был святым, по его мнению, и благоверный князь Андрей Боголюбский (с. 19). Преподобный Авраамий Смоленский был читателем богумильских еретических книг (с. 50). Разумеется, не называется святым и благоверный князь Александр Невский (с. 61).

Неудивительно низкопоклонничество иезуита перед римо-католической церковью. На странице 135 автор сетует: «Симония, господствовавшая в то время в Русской и Греческой Церкви и заставившая и Римскую церковь принимать определенные противомеры, давала простор еретикам». Вот какое историческое видение подспудно закладывается в сознание читателя: Греческая и Русская Церкви сплошь погрязли в симонии, и лишь Римская «церковь» принимала «противомеры». На стр. 44 Кологривов сожалеет, что Киево-Печерская лавра «никогда не проявляла склонности к унии с Римом», объясняя эту «странную» позицию «борьбой с поляками».

Итак, что же предлагают православному читателю православные книгоиздатели по благословению православного епископа? Собрание утонченной хулы на само Православие, его русских носителей и его святых выразителей. Если даже смотреть с чисто научной точки зрения, то книжка представляет собой довольно сомнительного качества собрание цитат, снабженных велеречивыми и пустыми комментариями. Все, что есть более-менее положительного и интересного в работе, почерпнуто в виде прямых, многочисленных и пространных цитат из Федотова и Голубинского.

Неужели у нас мало католической литературы, изданной католиками? Чего ради было идти на сознательный обман читателя? Да ладно бы переиздали уж, если так невтерпеж, какого-нибудь традиционного католика, но зачем же отступника от Православия? Это уже совсем, как говорится, ни в какие ворота.…

Неудивительно будет, если в следующий раз ясеневский приход переиздаст «Манифест российского единобожия» Али Полосина. Тоже ведь книга. А мы будем покупать, не задумываясь, о чем и о ком плачет изображенный на обложке Ангел.