Архив номеров Номер 2

НАУКА НА ПЬЕДЕСТАЛЕ КУМИРА

Научные достижения и связанный с ними прогресс цивилизации породили в человеке новую веру — веру в Науку. При этом сама наука как объект веры невольно обоготворяется, то есть становится как бы богом или, точнее говоря, кумиром. Люди с восторгом готовы превозносить «чудеса» науки и техники, восхищаться «всемогуществом» разума. Готовы «служить» науке и даже «приносить себя в жертву» на ее алтарь. За всеми подобными образами и выражениями стоит, к сожалению, печальная духовная реальность. Искусственный мир, порожденный техникой, подчас начинает входить в противоречие с бытием Божиим. Ученые мужи все чаще бросают вызов Творцу, посягают на истину Божьего откровения, подменяя ее своими мудреными теориями.

Выступать «против» науки считается обычно дурным тоном. Плодами научно-технического прогресса пользуются практически все обыватели, причем, как правило, не задумываясь об этом. Поэтому вера в Науку может перейти в религиозное чувство в невиданном прежде масштабе.

Оговоримся сразу: мы не против науки или техники. Мы говорим лишь о том, что эта сфера деятельности разума имеет тенденцию занимать не приличествующее ей место. Наука возводится на пьедестал, которого не достойна, и может стать помехой для истинного богопочитания. При этом атеист становится язычником, оккультист — сатанистом, христианин — еретиком.

Самым ярким примером превращения науки в объект для божественного поклонения является, на наш взгляд, учение В.И. Вернадского о ноосфере. Выдающийся ученый-материалист не только рассматривает научную мысль как набирающий силу геологический фактор (такой взгляд в известном смысле оправдан), но делает нечто большее. Он пророчествует о создании глобальной «сферы разума» и призывает всех служить ей, работать над ее созиданием, связывает с включением в нее надежды на светлое будущее человека. Ноосфера в таком понимании становится объектом служения и поклонения в настоящем, а в эсхатологической перспективе — спасительной надеждой в будущем. Ноосфера как соборный разум и коллективный дух человечества заменяет собою Бога, становится кумиром, служение которому несовместимо с христианским верованием и упованием.

Не менее опасной для духовного здоровья человека представляется нам попытка превратить само религиозное знание в некую псевдонауку. Этим растленным делом занимается теософия и созвучные ей направления «синтеза» науки и религии. Опыт человечества показывает, что идущие по этому заманчивому пути оккультизма в конце концов приходят к явным или скрытым формам сатанизма.

Но дух века сего неприметным образом стремится попасть и в ограду Православной Церкви, создавая искажения в святоотеческом вероучении и пытаясь подменить Священное Предание. Дух критицизма и сомнения, вполне приличный и даже желательный при научных исследованиях, привносит страшные искажения в вопросы веры. Автор этих строк не один год занимался научной деятельностью и потому может свидетельствовать, что принципы науки и веры полярны и несовместимы. Человеческий разум провозглашает: «Критерий истины — практика». Верующий же христианин исповедует вместе с апостолом Павлом: «Верою бо ходим, а не видением» (2 Кор. 5, 7), и через то воспринимает благодать от Христа Спасителя, сказавшего: «Блажени не видевшии и веровавше» (Ин. 20, 29). Когда критическое начало под благовидным предлогом наукообразия проникает в Церковь, неизбежно на месте Православия возникает,новая ересь. Так было в Александрийской школе с неканонизированными церковными учителями Климентом и Оригеном. Такой же диагноз можно ставить всем известным в древности ересиархам — Арию, Несторию и прочим, занимавшимся неприкрытым мудрованием на божественные темы. Этому же пороку откровенно предавалась еретическая западноевропейская богословская мысль в средние века, не замечая даже, что оскорбительным должен был бы считаться сам жанр их деятельности, именуемый словом «схоластика» (по-русски — «школярство»). Наследниками латинской схоластики оказались, с одной стороны, увы, — представители так называемой научно-критической школы в «православном» богословии, и в частности приверженцы «православного» эволюционизма. Для последователей этой школы и Библия, и жития Святых, и постановления церковных Соборов, и писания Святых Отцов стали не руководством ко спасению и средством к богообщению, а объектами аналитического препарирования.

Вот, к примеру, как комментирует прот. А. Мень библейское повествование о всемирном потопе. «Потоп, вероятно, захватил лишь основные районы обитания человека. Раскопки показали, что в Месопотамии от 4000 до Р. X. действительно произошло наводнение огромных масштабов, которое уничтожило местную культуру (см. Л. Вулли)». Для сравнения приведем толкование этого библейского эпизода (Быт. 7, 11) святителем Иоанном Златоустом: «Писание выражается обычными у нас словами, как бы так говоря: Господь только повелел — и вода тотчас повиновалась повелению Создателя и, стекаясь со всех сторон, потопила весь мир».

Каждый из нас может сам выбирать, какой комментарий ближе его душе — научно-критический или святоотеческий. Приведенное сопоставление с очевидностью показывает, что дух критицизма совершенно чужд православному мировосприятию. Речь идет не о тонкостях и оттенках в оценке, но о принципиальном взгляде на Бога и мир. К святыне подобает приступать не с горделивыми регалиями ученого, но лишь в простоте и благоговейном смирении. «Иззуй сапоги от ног твоих, место бо на немже ты стоиши, земля свята есть» (Исх. 3, 5) — этим Божиим повелением Моисею стоит руководствоваться и при чтении Священного Писания, и при исследовании творения, в котором отражается Создатель. В противном случае человек обречен на сознательное или бессознательное богоборчество.

Наука в принципе не способна отвечать на вопросы о действии и проявлении Бога в творении. Вот неполный перечень вопросов, на которые наука не сможет ответить никогда. Как и когда появился мир? Как и когда возникла жизнь? Как и когда появился Человек Разумный? Как произошло Рождество, Преображение, Воскресение, Вознесение Иисуса Христа? Эти и другие догматические вопросы лежат целиком в области Божественной тайны, за пределами постижения человеческого разума. Наука также бессильна объяснить все прочие «недогматические» чудеса, описанные в Ветхом и Новом Заветах и в житиях Святых.

Любая попытка «объяснить» чудеса или «демифологизировать» Священное Писание граничит с кощунством, так как посягает на святыню.

Но ученый согрешает не только, когда без благоговения вторгается своими теориями и экспериментами в область божественного, но и просто когда пытается выйти за рамки возможностей своей науки. Примером таких посяганий на область недоступного является создание космогонических гипотез — от Канта и Лапласа через Джинса и Шмидта до современнейших квантово-релятивистских концепций. Замечено, что большинство авторов этих научных гипотез имели убеждения, весьма отличные от традиционного церковного вероучения. В итоге никто не высказал гипотезы, соответствующей истине. Это, несомненно, так, поскольку создание Вселенной есть действие Премудрости Божьей, а не следования физическим законам. При всем остроумии многих из предложенных гипотез ни одна из них не описывает того, что было «на самом деле». Кроме того, ни одна из космогонических теорий не описывает появления жизни и разума, следовательно, не объясняет, по сути, ничего.

Другой пример — историческая геология. Когда ученые исчисляют время Земли миллиардами лет и возраст отдельных земных пластов десятками миллионов лет, они должны не забывать, что в основе подобных концепций лежит так называемый принцип актуализма. Смысл принципа актуализма сводится к предположению, что законы природы, которые мы наблюдаем сегодня, были таковыми всегда и будут неизменными вовеки в будущем. Но здесь-то и заключается главное противоречие между мировоззрением библейским и естественнонаучным. Если мир имеет в Боге творческое начало 7,5 тысячи лет назад, то бессмысленно говорить о возрасте горных пород или остатков флоры и фауны до этого срока. Согласно библейскому повествованию, все индивидуумы были произведены не в виде семени или зародыша, а в виде совершенных форм: «И изнесе земля былие травное, сеющее семя по роду и по подобию, и древо плодовитое, творящее плод, его же семя его по нем, по роду на земли» (Быт. 1, 12). То есть курица появилась определенно прежде яйца. Коль скоро это так, совершенно бессмысленно определять возраст первых сотворенных существ ко дню их сотворения, поскольку еще вчера их не было, а сегодня они уже выглядят как совершенновозрастные. Первых представителей растительного и животного мира невозможно в принципе оценивать, как их потомков, по известным науке признакам (деревья — по годичным кольцам, зверей — по отросткам на рогах или по особенностям зубов и т. д.). Сказанное в полной мере относится и к первому представителю вида Homo Sapiens — к Адаму. Он, как и Ева, из него произведенная, был сотворен совершеннолетним. Преподобный Ефрем Сирин писал: «Заповедь, данная прародителям, свидетельствует о зрелом их возрасте». Не мальчик, но муж способен нарекать имена животным. Адам не переживал грудного возраста. Не младенцу было поручено в райском саду «делати его и хранити» (Быт. 2, 15).

Таким образом, принцип актуализма в биологии и истории может быть применен лишь к периоду после сотворения живых существ и человека, но никак не ко времени, экстраполированному на более далекие эпохи — по той простой причине, что тогда не было физических субъектов, к которым было бы возможно применить наши научные рассуждения.

То же самое следует сказать о творении в целом. Бессмысленно говорить о возрасте камня, или планеты Земля, или Солнечной системы, или Галактики, или Вселенной до момента их сотворения Богом. Никакое исследование соотношений изотопов углерода, или урана и свинца, или калия и аргона, никакое реликтовое излучение и прочие научные оценки физических объектов исследования не могут применять принцип актуализма к этим объектам до их возникновения. Быть может, объяснять наличие в земных толщах различных ископаемых останков следует с учетом слов Божественного откровения: «И рече Бог: да изведет земля душу живу по роду, четвероногая и гады и звери земли по роду. И Бысть тако» (Быт. 1, 24); «Господь на землю призре и исполни ю благ Своих, душа всякаго животна покры лице ея, и в ню возвращение их» (Книга Премудрости Иисуса сына Сирахова, 16, 30–31).

В свете сказанного следует признать, что эволюционизм как направление научной мысли изначально бросает свой вызов Богу тем, что искажает и «корректирует» страницы Священного Писания, повествующие о сотворении мира и человека. Он вносит в библейскую историю свои временные сроки, свои естественно-природные механизмы, то есть перекраивает Божественное Откровение по мерке человеческого разума. Иначе говоря, осуществляемая «православными» эволюционистами редакция книги Бытия пересматривает Слово Божие до такой степени, что фактически отрицает его. Предлагая логичные на первый взгляд теории, эволюционисты, стремясь к «взаимному согласию», уравнивают свою науку с Божественным Откровением, тем самым сознательно умаляя премудрость и всемогущество Творца и возвышая своего кумира-науку до уровня единого Истинного Бога.

Согласно концепции эволюционизма, мир имеет начало не в Боге — Творце неба и земли, а в самом себе. Продлевая временную ось далее 7,5 тысячи лет назад и вольно переосмысливая дни творения, эволюционисты занимаются абсурдным делом — изучают мир до его создания.

В церковной традиции принято говорить, что мир — поэма, сочиненная Богом. Какой же здравомыслящий критик станет оценивать художественное произведение до его сочинения?

Священник Константин БУФЕЕВ

* * *

«Эволюционизм — это не научный факт, а ложная философия, это идеология, глубоко чуждая православному христианскому учению». Не любой православный христианин готов легко согласиться с этим утверждением иеромонаха Серафима Роуза. Именно поэтому эволюционная идеология должна быть четко отделена от православного мировоззрения. Несмотря на свою научную несостоятельность, эволюционизм обладает редкой для научной теории популярностью и живучестью. Глубокое и серьезное объяснение этого факта нужно искать в том, что мир от своего Творения идет к своему Концу, и потому само это объяснение носит эсхатологический характер. Более поверхностное объяснение — в том, что эволюционизм «не замечает» своей критики, игнорирует ее. Поэтому нам представляется более конструктивным вести диалог выразителей эволюционной и креационной точек зрения не «на равных» (как недопустимо для православного, ортодоксального сознания «на равных» общаться с еретиками), но выявить порочность и несостоятельность этой теории на примере конкретных публикаций. При этом, критикуя автора этих публикаций Г.Л. Муравник, мы хотим подчеркнуть, что выступаем не против нее лично, но против ошибочных взглядов и убеждений, рождаемых этой антихристианской и лженаучной идеологией — теорией эволюции.

В № 1, 2, 4–6 журнала «Православная беседа» за 1997 год в разделе «Детское чтение. Зернышко» опубликована серия статей Г.Л. Муравник, в которых автор, обращаясь к детской аудитории, ведет «разговор о сотворении мира, дополняя его тем, что узнала об этом величественном процессе современная наука» (№ 5, с. 34. Далее цитаты из этой работы даются с указанием номера журнала и страницы). Под «современной наукой» подразумевается теория «возникновения Вселенной в результате Большого Взрыва» (№ 2, с. 30), обыгранная на христианский манер, как произошедшего по воле Творца, и теория эволюции биологических видов, однако преподнесенная также в христианском обличий — как «особый механизм развертывания Замысла Божия во Вселенной — "творческой лаборатории" Создателя» (№ 5, с. 38). Главный вывод, который делает автор указанных публикаций, заключается в том, что «научная и религиозная картины мира не противоречат друг другу» (№ 6, с. 21).

Несостоятельность теории эволюции в научном отношении, а также несовместимость ее идеологии с христианским мировоззрением в плане духовном в избыточной полноте объяснена в работе иеромонаха Серафима Роуза (1). Глубокий анализ порочности теории эволюции содержится в книгах священника Тимофея (2). Пожалуй, можно согласиться с Г.Л. Муравник, что «школа "научного креационизма"[1] основана на протестантском богословии, склонном к буквальному, прямолинейному толкованию Священного Писания» (№ 5, с. 37). В чисто научном развенчании эволюционного мифа ведущая роль действительно принадлежит протестантам, причем со свойственной им методичностью и прямолинейностью (за что мы им признательны). За духовным же разъяснением эволюционного порока следует, как всегда, обращаться к святым отцам. При этом нужно помнить, что эволюционизм — это даже не просто ересь. По словам иеромонаха Серафима, «эволюционизм — это идеология, глубоко чуждая православному христианскому учению, и она втягивает в себя такое множество неверных учений и мнений, что было бы намного лучше, если бы это была просто ересь, которую можно было бы легко распознать и поразить» (1, с. 73). В настоящей статье мы не ставим общей задачи объяснить еще раз мифотворческий характер эволюционизма, но хотим на конкретном примере показать неправославность «православной эволюции», служащей отправной точкой к «эволюции православия».

Однако анализ указанных публикаций начнем с критики не православной, но научной. В журнале «Православная беседа» (1997, № 1, с. 28–29) автор повествует о том, как «Эйнштейн создал общую теорию относительности, что привело... к возможности описать свойства мира как целого». Затем «Фридман показал, что уравнения Эйнштейна допускают решения, которые описывают расширяющуюся Вселенную». Далее, Хаббл привел «экспериментальное подтверждение всеобщего "разбегания" галактик. О чем же это говорит? — спрашивает автор. — Если идти в прошлое все дальше и дальше, то Вселенная становится все плотнее и плотнее. Значит, в прошлом существовал момент, когда вся Вселенная была сосредоточена (собрана) в одной точке.» Во-первых, общая теория относительности Эйнштейна не способна описывать свойства мира как целого, поскольку содержит целый ряд противоречий, принципиально не разрешимых в рамках самой теории [2] (3, 10). Во-вторых, уравнения гравитации [3] позволяют сделать вывод не о расширении вселенной, а лишь о ее нестационарности [4] (то есть зависимости от времени), что и было впервые показано А.А. Фридманом. В-третьих, упомянутое «экспериментальное подтверждение» Э. Хабблом «разбегания» галактик во Вселенной является на самом деле лишь одним из возможных способов объяснить на основании эффекта Доплера наблюдаемое красное смещение в спектрах далеких галактик в предположении, что они «разбегаются». Но существуют и другие объяснения. Например, проф. В.С. Троицкий (кстати, сторонник эволюционизма) считает (6), что такие космологические наблюдения, как прогрессирующее красное смещение в спектре звезд и микроволновая фоновая радиация, привлекаемые обычно в качестве свидетельств «большого взрыва», в действительности понимаются лучше, если их рассматривать как следствие уменьшения со временем скорости света, которое, по утверждению ученого, не нарушает ни одного физического закона [5]. Далее, даже приняв гипотезу (не факт, а гипотезу!) о расширяющейся Вселенной, нужно обладать немалой смелостью, чтобы отсюда прийти к логическому заключению, что «в прошлом существовал момент, когда вся Вселенная была сосредоточена водной точке»[6]. Теория «большого взрыва» начинает рассмотрение Вселенной с размера 10 см. Для формализации вопроса о причинах роста размеров Вселенной в рамках этой теории учеными разработана «инфляционная модель» («инфляционный сценарий») (7, 8), в которой для «большого взрыва», знаменующего собой рождение Вселенной из «физической пустоты» («квантового вакуума»), требуется гигантская сила отталкивания. Это заставляет ученых-физиков, желающих своим умом постичь тайну творения мира, наделять этот «квантовый вакуум» сверхъестественными свойствами [7]. Но ведь это всего лишь модель, а даже не научная теория! Ответа на вопрос о происхождении мира ни одна научная теория дать не может, поскольку он находится вне ее компетенции, за границей досягаемости научного метода: нельзя, находясь внутри капли и не имея связи с внешним миром, узнать, откуда возникла капля. Зато при уверовании в эту или подобную ей научную гипотезу как в абсолютную истину, мы сталкиваемся с искушением отождествить знание научное, человеческое — со знанием Откровенным, Богоданным: мол, у нас, у христиан, тоже считается, что Бог сотворил мир из ничего — значит, из «квантового вакуума». Не говоря уже о том, что теория эволюции Вселенной отнюдь не является завершенной и целостной научной теорией, и сама она непрерывно «эволюционирует» в зависимости от успехов в смежных областях науки, совершенно неоправданно сопоставление (по Г.Л. Муравник) «современных научных понятий и библейского повествования», да еще с выводом, что между ними нет противоречия.

При таком эволюционно-революционном взгляде на мир невольно приходится принести в жертву непосредственное, простое восприятие Св. Писания. Автор критикуемых публикаций пишет: «Долгие годы люди, читавшие Книгу Бытия, понимали каждое ее слово буквально, то есть считали, что в ней воспроизведено точное описание процесса творения. Однако великие отцы Церкви, такие как святитель Василий Великий, блаженный Августин и др., возражали против такого досконального прочтения Священного Писания. Наука на своих вершинах не только не противоречит Писанию, но позволяет глубже проникнуть в его сокровенный смысл» (№4, с. 26).

Действительно ли святые отцы выступали против «буквального», «досконального» прочтения Шестодневного творения? Нам не известны подобные высказывания святых отцов, а Г.Л. Муравник не считает нужным подтвердить свою мысль хотя бы одной цитатой... Посмотрим, как же святые отцы учат нас читать Книгу Бытия. В Шестодневе святителя Василия Великого читаем: «Иные, принимая написанное не в общеупотребительном смысле, воду называют не водою, а каким-нибудь другим веществом, и растению, и рыбе дают значение по своему усмотрению, даже бытие гадов и зверей объясняют сообразно с своими понятиями, подобно тому, как и снотолкователи виденному в сонных мечтаниях дают толкования, согласныя с собственным их намерением. А я, слыша о траве, траву и разумею; также растения, рыбу и скот, все, чем оно названо, за то и принимаю. Не стыжусь бо благовествованием (Рим. 1, 16). И поелику писавшие о земле рассуждали много о фигуре земли... то не соглашусь еще признать наше повествование о миротворении стоящим меньшего уважения потому единственно, что раб Божий Моисей не рассуждал о фигурах... Если умолчал он о касающемся до нас, как о бесполезном, то ужели за сие слова Духа почту маловажнее обьюродевшей мудрости? Не паче ли прославлю Того, Кто не затруднил ума нашего предметами пустыми, но устроил так, что бы все было написано в назидание и усовершение душ наших? Сего, кажется мне, не уразумели те, которые по собственному своему разумению вознамерились придать некоторую важность Писанию какими-то наведениями и приноровлениями. Но это значит ставить себя премудрее словес Духа и, под видом толкования, вводить собственныя свои мысли. Посему, так и будем разуметь, как написано» (9, с. 137–138).

Блаженный Августин, также упоминаемый Г.Л. Муравник в приведенной выше цитате, предостерегает нас от излишнего «мудрствования» при истолковании Шести Дней, в течении которых действовала созидающая Божия сила: «Что то были за дни, нам очень трудно представить, или совсем невозможно, и еще менее возможно говорить об этом». Вместе с тем отметим, что Иппонский епископ Августин, названный Православной Церковью блаженным, не является непререкаемым авторитетом Восточной Церкви [8]. По словам свт. Григория Паламы, «если один из отцов говорит то же, что внешние, это согласие только словесное, а мысли совершенно различные. Первые, по Павлу, имеют ум Христов (1 Кор. 2, 16), а вторые выражают в лучшем случае человеческое разумение». В частности, критику учения Августина о происхождении мира как взгляда ложного можно найти в «Православно-догматическом богословии» митрополита Макария (Булгакова), где он перечисляет Августина, наряду с Оригеном, среди авторов, которые «we принимают Моисеева сказания о шестидневном творении за историю, а думают понимать его в смысле переносном, таинственном» (10. Т. 1. С. 415).

Размеры статьи не позволяют привести большого количества высказываний святых отцов в подтверждение мысли, что они не приемлют аллегорического, переносного истолкования Шестидневного творения, а следуют как раз буквальному прочтению Св. Писания, «как написано», предполагая при этом, разумеется, и духовное наполнение. Свт. Иоанн Златоуст в Беседах на Книгу Бытия (XI), например, рассматривает акты Божиего творения мгновенными, а каждый из Шести Дней равным по продолжительности обычному дню; он считает, что реки в раю — действительно реки; что змей, через которого говорил диавол, был фактически змеей; что Адам был создан буквально из праха, а Ева из ребра Адама и множество других примеров именно буквального восприятия Св. Писания. Ограничим наши доводы еще одним высказыванием, принадлежащим преп. Ефрему Сирину: «Никто не должен думать, что шестидневное творение есть иносказание; непозволительно также говорить,будто бы... в описании сем представлены одни наименования или ничего не означающие, или означающие нечто иное» (12, с. 211).

Критикуя креационизм, Г.Л. Муравник пишет: «При всей кажущейся очевидности идеи креационизма не являются научно достоверными,с одной стороны, а с другой стороны, во многом вступают в противоречие с православным богословием. Почему? Креационисты утверждают, например, что возраст Земли всего 7,5 тысячи лет, но это в корне расходится с данными науки» (№ 5, с. 37). Других примеров расхождения идей креационизма с данными науки, а также с православным богословием автор не приводит.

Но то, что возраст земли 7,5 тысячи лет, утверждает не креационизм, а Церковное Предание. Креационизм лишь находит многочисленные экспериментальные доказательства этого утверждения. К числу свидетельств молодого возраста мира креационизм относит, например, следующие данные:

— соотношение концентраций солей, выносимых реками в океаны, даже в предположении совершенно пресных вод в первобытном океане, говорит о возрасте мира, исчисляемом тысячами, но не миллиардами лет;

— скорость оседания метеоритной пыли на поверхности Земли и Луны и общее количество осевшей пыли позволяют рассчитать продолжительность оседания, которая также оказывается порядка нескольких тысяч лет;

— скорость уменьшения магнитного поля Земли такова, что уже 10 тысяч лет назад жизнь на Земле не могла бы существовать;

— скорость сжатия Солнца такова, что миллионы лет назад жизнь на Земле была бы невозможна;

— процессы эрозии под воздействием ветра и воды за несколько миллионов лет полностью разрушили бы континенты до уровня моря (2, с. 16—18; 13, с. 19—25).

И не креационизм противоречит науке, а эволюционизм противоречит Церковному Преданию. Эволюцию нельзя наблюдать в обозримом времени, и потому эволюционизм, стремясь к правдоподобности своих рассуждений в соответствии с законами нынешнего, подверженного тлению мира, выстраивает все события на временном промежутке в миллиарды лет: «Примерно 4 миллиарда лет назад Земля готовилась стать колыбелью жизни» (№ 4, с. 22). Согласно же православному мировоззрению, Бог привел мир в бытие в течение Шести Дней одним Своим словом. Причем продолжительность Дней Творения святые отцы понимают равной обычным земным суткам. К примеру, святой Василий Великий пишет: «И бысть вечер, и бысть утро, день един. Почему назван не первым, но единым? ... Определяет сим меру дня и ночи, и совокупляет в одно суточное время, потому что двадцать четыре часа наполняют продолжительность одного дня, если под днем подразумевать и ночь». Преподобный Ефрем Сирин: «Хотя и свет, и облака сотворены во мгновение ока, но как день, так и ночь первого дня продолжались по двенадцати часов». Буквального же понимания длительности Дней Творения придерживается литургическая традиция Православной Церкви, согласно которой «дни творения — это обычные дни седмицы, причем первый приходится на воскресенье, а шестой — на пятницу. В литургических текстах постоянно подчеркивается параллель между творением и искуплением» (Правила Православной Церкви).

Критикуя классический эволюционизм (по Дарвину) за то, что «он пытается объяснить происхождение видов лишь естественными причинами, полностью исключив участие Разумного Начала, то есть Творца», «православный эволюционизм» (по Муравник) считает, что «эволюция осуществляется Промыслом Божиим», и потому «we вступает в конфликте идеей Божие-го творения» (№ 5, с. 37–38). Как, оказывается, просто любую научную (и лженаучную) теорию сделать «христианской»! Нужно просто после каждого утверждения добавлять слова: «по Промыслу Божию». Вот пример из другой области знаний, показывающий, как при смешении Божиих качеств Творца и Промыслителя можно «объяснить» появление всех элементов таблицы Менделеева из водорода и гелия (из которых якобы состояла Вселенная «после ее возникновения в результате Большого взрыва»): «.Для того, чтобы создать остальные элементы, Промыслитель и Творец сгустил звезды из первоначального водородно-гелиевого газа с помощью силы тяжести. А в этих гигантских сгустках в течение сотен миллионов лет поддерживались столь высокие температуры и давления, что стал возможен ядерный синтез, который привел в действие цепочки превращений, ведущих к образованию других элементов» (№ 2, с. 30).

Если «естественный отбор» и «сила тяжести», то причем тут Творец и Промыслитель? А если все же Всемогущий Творец, то зачем Ему для творения все эти «механизмы», растянутые в сотни миллионов лет?

И библейское, и эволюционистское описания появления жизни имеют общим то, что сначала возникали более простые ее формы, а потом — более сложные, а также то, что жизнь возникла из воды. Это служит основанием для следующего рода спекуляций: «Нам всем интересно было бы узнать, какими были те первые живые создания,"которых произвела вода", повинуясь Божиему повелению. Мы не знаем этого в точности, но можем предположить, что это были крошечные существа, похожие на "зверюшек" Левенгука» (№ 5, с. 34). Свт. Василий Великий пишет: «Да изведут воды гады. В числе их находятся и морския, и прибрежныя, и водящияся в глубинах, и живущия на камнях, плавающия стадами и поодиночке, киты, огромныя и мелкия рыбы», а вовсе не «зверюшки Левенгука»!

Существует непреодолимая пропасть между эволюционистской трактовкой Шести Дней Творения, как эволюционного «механизма развертывания Замысла Божия во Вселенной» (№ 5, с. 38), и православным святоотеческим толкованием этих Дней, как действительно шести дней, в течение которых Богом был полностью сотворен мир, не требующий никакого усовершенствования (поскольку сотворен, по Божией оценке, добра зело — Быт. 1, 31), но, напротив, оказавшийся подверженным разрушительным процессам, процессам всеобщего тления и смерти, причина которых заключена в грехопадении человека. Образно говоря, эволюционизм (любой, в том числе христианский) представляет всю мировую историю как процесс непрерывного развития и совершенствования, возводящий «"стрелу" эволюции по пути, который приводит к вершине творения — богоподобному существу человеку» (№ 5, с. 38). В то время как православное святоотеческое миропонимание, наоборот, исходит из того, что человек был изначально помещен на эту вершину богоданного достоинства, но, поддавшись искушению самостоятельного, эволюционного развития, стремясь стать еще выше, упал с нее; и с тех пор, вновь и вновь поддаваясь этому искушению, «не взлетает вверх, но скатывается все вниз и вниз к небытию, увлекая за собой и всю тварь» (2, с. 11).

Желание «срастить» библейский и «современнонаучный» взгляды на происхождение мира (вообще присущее западной богословской мысли, но в корне чуждое Православию) вынуждает автора критикуемых публикаций в тех случаях, когда расхождения во взглядах столь существенны, что аллегорическое толкование Св. Писания уже не может помочь, просто идти на подлог. Так, Г.Л. Муравник справедливо замечает: «Сравнивая второй, третий и четвертый дни творения, можно заключить, что Земля образовалась до Солнца. Это совершенно противоположно теории возникновения Солнечной системы Канта — Лапласа, созданной в восемнадцатом-девятнадцатом веках». В чем же находится выход, позволяющий утверждать, что «нет оснований для критики библейского описания с точки зрения науки двадцатого века»! — «Но в двадцатом веке академик О.Ю. Шмидт предложил новую гипотезу, которая хотя и не совпадает с библейским рассказом, но значительно ближе к нему, чем теория Канта — Лапласа».

Не считая возможным приводить подробное описание упомянутых гипотез (к тому же давно устаревших), заметим только, что теория Канта — Лапласа описывает развитие Солнечной системы из раскаленной газовой туманности, в то время как, по мнению О.Ю. Шмидта, планетная система образовалась из «холодного» газопылевого протопланетного облака, некогда окружавшего Солнце. Ответить, какая из названных гипотез ближе к Моисееву сказанию, подобно тому, как выбрав ь себе более близкого родственника из шимпанзе и орангутана. Здесь уместно еще упомянуть о толковании Г.Л. Муравник понятия « суша» как одного из «множества малых небесных тел, выброшенных в космос» (№ 2, с. 30) при взрыве звезд — толковании не только не совместимом со святоотеческим, но и не имеющем ничего общего с гипотезами Лапласа и Шмидта. Для сравнения приведем слова свт. Василия Великого: «Чтобы причину осушения земли не приписали мы Солнцу, Создатель произвел сухость Земли до сотворения Солнца».

В той разновидности эволюционизма, к которой принадлежит Г.Л. Муравник и которую она сама называет «телеологический эволюционизм», происхождение человека благоразумно не «выводится» из общих с обезьяньими предков, причем разговор идет именно о невозможности «происхождения от одного генетического корня». «Утверждение, что люди —это животные, возникшие в процессе длительной эволюции от других животных, является неверным», — совершенно справедливо пишет автор (№ 6, с. 25). Но тогда в теории «телеологического эволюционизма» возникает вопрос: зачем вообще нужны были эти миллиарды лет истории, сквозь которые Господь «направлял "стрелу" эволюции», создавая и уничтожая многие виды животных и растений, если в конце пути Он создает независимо от предыдущего творения "пару «существ' (и в науке их называют библейскими именами Адам и Ева)», положивших начало биологического вида Homo sapiens? Причем жили они, по мнению автора, прикрытому авторитетом «современной палеоантропологии», «примерно 200, а может быть, 100 или даже 75 тысяч лет назад» (но никак не 7,5 тысячи лет!). Этот вопрос ставит и сам автор и своим ответом на него противоречит собственному утверждению, что «никакие ископаемые человекообразных не могут считаться нашими предками»: «Можно ли как-то "примирить" идею Творения с эволюцией? Христианская точка зрения на человека, конечно, не может допустить, что человек во всей своей полноте (то есть его тело и дух) мог произойти от животного, поскольку никакой механизм эволюции неспособен дать начало духу. Что же касается происхождения тела, то можно, наверное, предположить, что оно есть результат телеологической эволюции... Эта версия... не вступает в противоречие с христианским учением о человеке» (№ 6).

Ну, к христианскому учению о человеке подобное утверждение имеет весьма сомнительное отношение. Например, преподобный Иоанн Дамаскин пишет: «Тело и душа сотворены в одно время, а не как пустословил Ориген, что одно прежде, а другое после». Если, согласно «телеологическому эволюционизму», Адам телом эволюционировал из животного, а человеком стал после того, как Бог вдохнул в него дыхание жизни, то к какому биологическому виду принадлежал Адам до этого вдуновения? Куда девалась душа этого животного-недочеловека к моменту вдуновения? Для чего Всемогущему Богу, сотворившему весь мир из не-сущего, мгновенно исполняющему Свою волю, потребовались миллиарды лет, чтобы из «зверюшек Левенгука» вывести (при помощи механизмов мутации и естественного отбора?) «пару существ», достойных Своего образа? Вопросов к «телеологическому эволюционизму» можно поставить еще множество, но заострим внимание на последнем вопросе и подведем некоторые итоги.

Эволюционистский, прогрессистский взгляд на развитие жизни от низших форм к более высокоорганизованным совершенно несовместим с православно-догматическим мировоззрением. Теистический (телеологический) эволюционизм является наиболее опасной разновидностью эволюционизма, ибо имеет дерзновение говорить о над-божественном развитии жизни на языке божественных категорий.

Но эволюционизм всегда основан на богохульстве, ибо он:

— умаляет Божие всемогущество в способности создать мир за шесть астрономических дней только по Своему слову: Той рече и быша, Той повеле и создашася (Пс. 32, 9).

— отрицает всеблагость Бога, поскольку не признает, что Бог создал мир, в котором первоначально не было места тлению и смерти: Бог смерти не сотвори (Прем. 1, 13), единем человеком грех в мир вниде и грехом смерть, и тако смерть во вся человеки вниде, в немже вси согрешиша (Рим. 5, 12). Тление и смерть вошли в мир только после грехопадения человека, поставленного господином над всей тварью: Проклята земля в делех твоих (Быт. 3, 17), оброцы бо греха смерть (Рим. 6, 23). Согласно же эволюционному взгляду, смерть, или «естественный отбор», считаются не следствием грехопадения, но необходимым условием формирования новых биологических таксонов. 109-е правило Карфагенского Собора по поводу такого подхода дает следующее определение: «Аще же кто речет, яко Адам, первозданный человек, сотворен смертным, так что, хотя бы согрешил, хотя бы не согрешил, умер бы телом, то есть бы вышел из тела, не в наказание за грех, но по необходимости естества: да будет анафема»;

— принижает Божию премудрость, поскольку пытается объяснить тайну Божиего творения при помощи «современной науки» — земной мудрости, основанной на искаженном, нецелостном и рассудочном знании, но мудрость мира сего есть безумие пред Богом (1 Кор. 3, 19), и только в Боге сокрыты все сокровища премудрости и ведения (Кол. 2, 3);

— не признает всеведения Бога, поскольку уподобляет Его лабораторному экспериментатору, творящему по человеческой, ограниченной, модельной схеме: методом проб и ошибок и от простого к сложному, но ведомы Богу от вечности все дела Его (Деян. 15,18); Боже вечный и сокровенный ведателю, сведый вся прежде бытия их! (Дан. 13, 42);

— отказывает Богу в совершенной истинности и верности, заставляя считать, что описанное Боговидцем Моисеем в Книге Бытия творение мира, жизни и человека есть не историческая правда, а лишь некоторое аллегорическое повествование, требующее еще дополнительного осмысления, которое он и осуществляет при помощи принципа, глубоко враждебного христианству. Но мы знаем, что Бог верен и несть неправды в нем (Втор. 32, 4), что слово Его истина есть (Ин. 17, 17);

— не признает святости Божией, поскольку, называя Бога Святым, мы подчеркиваем Его неотмирную, отделенную от нашей, природу — сверхъестественную и потому непостижимую. Эволюционизм же либо вовсе отрицает сверхъестественное, божественное, либо, как, например, телеологический эволюционизм, не отличает его от естественного. Но свят Господь Бог наш (Пс. 98, 9), и свято слово Его (Пс. 104, 42).

Иеромонах Серафим Роуз пишет: «Эволюционизм предлагает объяснение творения, альтернативное святоотеческому; он подводит православных под такое влияние, чтобы они читали Священное Писание и не понимали его, автоматически "подгоняя" его текст под его предвзятую натурфилософию». Эволюционное мышление, не признающее Божие творение изначально совершенным, а видящее его усовершенствование в ходе эволюции, тем самым наводит на него хулу. Потому эволюционизм служит тем удобрением, на котором произрастают всевозможные хилиастические, мистические учения, потому разлагающе он действует и внутри христианства. «Эволюционизм тесно сплетен со всею апостасийною ментальностью гнилого "западного христианства", он является орудием "новой духовности" и "нового христианства", в которые сатана ныне стремиться погрузить истинных христиан», — пишет отец Серафим. И поэтому особенно опасно его проникновение в Православие — последний оплот христианства. Выбор, который мы совершаем, состоит из двух возможностей. Либо мы вслед за св. Отцами видим нарастающие процессы тления и растления: суете бо тварь повинуся, не волею, но за повинувшаго ю (Рим. 8, 20). Либо, вместе с учеными-эволюционистами, мы верим в возможность земного достижения совершенства человека, в построении земного рая. Проникновение эволюционизма в православную апологетику и в систему православного образования неизбежно подрывает сами основы православного мировоззрения и ведет к откалыванию от Православия новых «кусков» — «обновленного православия».

Примечания

[1] Креационизм — научное направление, отвергающее эволюционное, прогрессивное развитие природы и общества и утверждающее концепцию создания мира Творцом.

[2] Например, отсутствие в общей теории относительности закона сохранения энергии-импульса, неоднозначность предсказания для гравитационных эффектов, зависимость инертной массы от выбора координатных осей, возможность обратить в нуль интенсивность гравитационного излучения специальным выбором координат и многое другое.

[3] Написанные, кстати, первоначально не А. Эйнштейном, а Д. Гильбертом (3, 4).

[4] Этот вывод следует и из классической Ньютоновой теории (5, с. 14—18).

[5] Опубликованы также результаты американских и австралийских ученых, согласно которым «атомные часы замедляют свой ход относительно астрономического времени» (2, с. 19).

[6] При таком схоластическом теоретизировании этот момент мог бы быть в бесконечно удаленном прошлом, уже не говоря о возможных ограничениях на физические величины в этой «точке».

[7] Например, он должен обладать отрицательным давлением, и плотность энерги. в нем не должна меняться при расширении (7, с. 69).

[8] Блаженный Августин заложил основы отделения католичества в своем учении, добавив, что Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына (filioque), что позже (в XI веке) было официально принято и введено Римом в Символ Веры; он признавал действительность таинств, совершенных вне Церкви, что также послужило основой католического догмата, закрепленного впоследствии (в XIII веке) и признающего законность и действительность крещения, совершенного по правильному обряду, независимо от веры того, кто его совершал, и др.

ЛИТЕРАТУРА

1. Серафим (Роуз), иеромонах. Послание А. Каломиросу // Русский пастырь. 1995. № 22–23.

2. Тимофей, священник. Наука о сотворении мира. М., 1996; Эволюция или тление? М., 1997.

3. Логунов А. А., Лоскутов Ю. М., Мествиришвили М. А. Релятивистская теория гравитации и критика ОТО. М.: Изд-во МГУ, 1997.

4. Буфеев В.А. От Пуанкаре, Лоренца и Эйнштейна до наших дней. М.: ВИНИТИ, 1987.

5. Новиков И.Д. Эволюция Вселенной. М.: Наука, 1983.

6. Троицкий B.C. Физические константы и эволюция Вселенной // Астрофизика и космическая наука. 1987. Т.139, с. 389—411.

7. Петренко Олег, послушник. Уверение Фомы. М., 1996.

8. Линде А.Д. Физика элементарных частиц и инфляционная космология. М., 1990.

9. Св. Василий Великий. Беседы на Шестоднев // Творения. М., 1993. Т.1.

10. Макарий, митрополит Московский. Православно-догматическое богословие. М., 1992.

11. Св. Иоанн Златоуст. Беседы на Книгу Бытия // Творения. М., 1994. Т.4.

12. Св. Ефрем Сирин. Толкование на Книгу Бытия // Творения. М., 1995.

13. Св. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. М., 1992.