Богородица

Архив номеров Номер 2

Хула на Церковь

Наталия МИХАЙЛОВА


Речь пойдет о книге по Истории Церкви, поэтому предварю разговор о ней, на мой взгляд, интересным суждением об этом предмете, принадлежащим священнику Сергию Мансурову и высказанным им во Введении к его «Очеркам из истории Церкви». Он писал: «Не принадлежит ли к истории Церкви прежде всего и по преимуществу то, что отвечает ее прямому назначению, а не то, что только украшается ее святым именем? ... Внимание историка должно быть по преимуществу там, где видно достижение христианского духа. Что считать существенным для истории Церкви?»
 Этот вопрос обязан задать себе любой человек, взявший на себя ответственность писать историю не общегражданскую, которая пишется и переписывается под влиянием меняющихся то и дело мнений, но историю Церкви, которая должна быть столь же правдива, сколь и душеполезна. «Не слабость ли понимания христианского духа сказалась в Евсевии Кесарийском (не только в его полуарианстве) — в его попытке превратить Историю Церкви в историю столичных кафедр, столкновений с властями и еретиками?» — пишет священник Сергий Мансуров об историке IV века и вместо истории Церкви как благодатного целого оставил последующим поколениям дурной пример, которому до сих пор предпочитают следовать и новейшие историки.
 «Поведение императоров, столкновение епископов, богословские трактаты, ереси и расколы и т.п. — то, о чем принято обычно по преимуществу писать в истории Церкви, — все это не основное в христианской жизни... Итак, история Церкви — это история прежде всего того, как среди человечества созидалась и соблюдалась эта новая жизнь, огонь которой возгорелся от Христа». Слов нет, написать так историю Церкви чрезвычайно трудно и поэтому она до сих пор не написана. Но при всей недостижимости идеала нет никаких уважительных причин отказываться от приближения к нему. И уж во всяком случае недопустимо под видом истории Русской Православной Церкви подсовывать доверчивому читателю свои собственные домыслы, создавая у него заведомо ложное и, главное, враждебное по отношению к Церкви отношение.
 Говоря это, я имею в виду вполне конкретное сочинение по истории Русской Православной Церкви Новейшего периода, которое издано в 1997 году издательством «Воскресение» под редакцией никому неведомого М. Б. Данилушкина [1]. Авторский коллектив состоит из самого Данилушкина М. Б., двух научных консультантов: священника Владимира Дмитриева и доктора исторических наук М. В. Шкаровского. Кроме них, авторами книги являются Т.К. Никольская и Б.П. Кутузов. Книга издана тиражом 3000 экземпляров и, как следует из аннотации, написана специально для студентов Духовных Академий и Семинарий. В качестве таковой она одобрена к напечатанию Учебным Комитетом при Священном Синоде Русской Православной Церкви, что, несомненно, обеспечивает полное доверие читателей ко всему написанному. Тем более, что одобрительную рецензию (№ 1784 от 12 декабря 1996 года) написал исполняющий обязанности ответственного секретаря Учебного комитета протоиерей Владислав Цыпин. То есть книга, можно сказать, прошла духовную цензуру. В аннотации мы читаем:
1) что история Церкви изложена в книге с «православных историко-богословских позиций», но в «контексте общегражданской истории»;
2) что в книге дана «целостная концепция духовного пути Православного Русского народа»;
3) что целью книги является «попытка проанализировать духовные причины той катастрофы, которая произошла с нашей страной после 1917 года»;
4) и направить усилия будущих пастырей и богословов «на преодоление ошибок прошлого и достижение единства Русского Православия».
Когда читаешь подобные аннотации с их многозначительным наукообразием и обязательной претензией решать «духовные» вопросы, полезно вспоминать предостережение, которое дал своей пастве Святитель Феофан Затворник полтораста лет тому назад:
 «Пустые, противные вере идеи расходятся посредством печати, большею частию прикровенно, и посредством взаимообщения и бесед. Остерегайтесь сего яда все читающие и не без разбора читайте. Равно не без разбора принимайте слышанное и не увлекайтесь видом многоучености, часто мишурной. Но как вкус различает пищу, так да различает ухо ваше истинное от ложного» (2, с. 136).
 Однако в данном случае каждый обладатель этой книги может с полным на то основанием возразить: «Там же в аннотации сказано, что "книга написана для студентов Духовных Академий и семинарий" и "одобрена к напечатанию Учебным Комитетом при Священном Синоде Русской Православной Церкви", то есть фактически является учебным пособием. Мало этого, рецензентом был всеми уважаемый специалист по каноническому праву и церковный историк протоиерей Владислав Цыпин. Чего же я должен остерегаться? И о каком яде вы говорите? Я решительно ничего плохого в этой книге не заметил». На это трудно что-либо возразить, кроме прямого цитирования, к которому мы и приступим после нескольких вводных замечаний.
 Несколько слов скажу о структуре книги. Общий объем ее 1020 с., из них 1/4 часть занимают Приложения (с. 726–996), а собственно текст состоит из обширного Введения (50 с.) и 20 глав, три из которых посвящены не Русской Православной Церкви, а истории внецерковных образований, почитаемых авторами «ветвями» (Катакомбной, Зарубежной и Старообрядческой, которые все названы Русскими Православными).
 Авторов пять человек, и возможно, разные главы написаны разными людьми. Ясно, что каждый из них имеет свои претензии к Церкви, поэтому целостной концепции у них не вышло, но зато в книге представлен богатейший ассортимент антицерковных взглядов: от неоязычества и апологии старообрядчества до скрытой симпатии к Ватикану и униатам и сочувствия «чистой идее обновления Церкви». Однако при групповом авторстве все они несут одинаковую ответственность за все сказанное в книге, тем более что их авторство в оглавлении не обозначено, как это бывает в сборниках. Не берусь судить, насколько правдиво и, главное, насколько «с православных позиций» написаны 19 глав этой книги. Но насчет главы 20 (о старообрядчестве) могу сказать со всей ответственностью, что она написана Б.П.Кутузовым и при этом с антицерковных позиций.
 В целом книга представляет своеобразный «экуменический» проект — «воссоединить», вопреки церковным канонам, несоединимое: Церковь и раскольников, ее проклинающих, и создать некую единую «национальную церковь», наподобие той «вселенской», которую создают западные экуменисты. Начнем с самого главного: что авторы книги понимают под Православной Церковью?
 
ОТНОШЕНИЕ К ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
 
1) Авторы не верят во Вселенское Православие, а говорят об особом виде Православия — «Русском Православии», от которого последовательно отпали «никониане» и «сергиане».
ЦИТАТА: «толстовское непротивленчество было чуждо духу старого Русского Православия, наследниками которого являются староверы» (с.692).
ЦИТАТА: «будущие пастыри должны устремить свои усилия на преодоление прошлых ошибок и достижение единства Русского Православия» (см. аннотацию).
Понятие о единстве Церкви они подменяют понятием о «единстве Русского Православия». Авторы считают Московский Патриархат виновником всех разделений и настаивают на том, что Церковь должна принести покаяние перед раскольниками.
ЦИТАТА: «Новый Собор от лица официальной церковной иерархии должен принести покаяние перед старообрядчеством — и это представляется важным условием для будущего единения Русской Церкви» (гл. 20, с. 680).
 2) Авторы считают, что в XVII веке из-за реформ патриарха Никона образовались две Православные Церкви.
ЦИТАТА: «Ненормальное сосуществование в стране двух Православных церквей — старой и «новой» веры»... (с. 42).
 3) Авторы не признают каноничности Русской Православной Церкви с 1927 года и называют ее «официальным церковным управлением» и «сергианской Церковью», то есть раскольнической.
ЦИТАТЫ: «Таким образом, вопрос о каноничности получившей преобладание сергианской Церкви оставался весьма и весьма открытым» (гл. 298).
«Многие из известных архиереев ради единства Церковного, несмотря на очевидный подрыв Церкви изнутри, призывали к посещению храмов, находящихся в ведении официального церковного управления — так называемых «сергианцев» (гл. 11, с.297).
 4) Авторы заявляют, что в 1927 г. Церковь разделилась на три ветви, что перекликается с экуменической «теорией ветвей».
ЦИТАТА: «В 1927 г. Русская Православная Церковь разделилась на три ветви: Церковь Московского Патриархата, Зарубежную и Катакомбную» (гл. 11, с. 296).
 5) Авторы обвиняют Русскую Церковь в попытках узурпировать власть Вселенского Патриарха в Константинополе, что она то и дело строит «планы создания «Вселенского первенства Русской Православной Церкви» (с. 420). Первый раз создание Великой Греко-Российской империи планировалось царем Алексеем Михайловичем, который хотел занять престол Византийских императоров, и Патриархом Никоном, который, соответственно, хотел свергнуть Константинопольского патриарха и объявить себя Вселенским Патриархом (см. гл. 20). Второй раз в XX веке в роли царя Алексея выступил Сталин, а в роли Патриарха Никона Святейший Патриарх Алексий (Симанский), который в 1945 году под руководством КГБ «пытался собрать Восьмой Вселенский Собор. Но из этого ничего не вышло» (с. 420).
 
ОТНОШЕНИЕ К ПРАВОСЛАВНЫМ СВЯТЫНЯМ
 
Этот раздел предварю словами архиепископа Никона (Рождественского), сказанными в начале века в связи с законом «О свободе совести»: «Инакомыслящий может касаться и заветных святынь человеческого сердца, может оскорблять их, может похищать эти святыни из сердца не насилием только, но и пропагандою лжеучений». В конце XX века оскорблением заветных для православного человека святынь, и в первую очередь Матери-Церкви, занимаются не только богоненавистники-атеисты и разного рода раскольники, но и, как мы успели убедиться, некоторые члены Русской Православной Церкви. Нападки на Церковь со стороны внешних при всей их кощунственности в какой-то степени остаются понятными. Именно о них Господь наш молился на Кресте как о не ведующих, что творят. Но когда Церковь осуждают ее чада (обычно под предлогом критики ее учения, ее священноначалия, ее богослужебных книг и обрядов), то они знают, что делают и чего касаются.
 Существует правило: имена святых, канонизированных Церковью (о каком бы периоде жизни, до или после прославления, ни рассказывалось), писать всегда со словами или «святой», или по тому чину, в коем они прославлены (благоверный, святитель, преподобный, праведный). Так как авторы книги святых, прославленных Русской Православной Церковью, не признают, то и правила этого демонстративно не придерживаются, ограничиваясь при случае указанием в примечании о самом факте канонизации. Во Введении, где дан краткий обзор истории нашей Церкви от Крещения Руси в 988 г. до начала XX века, упомянут два раза ( с. 7, 17) один преподобный Иосиф Волоцкий, и то только для того, чтобы его именем оправдать правомерность неподчинения монарху в том случае, когда подчиненные считают его антихристом. И старые раскольники, которые всех Православных Царей называли антихристами, и новые, объявившие антихристами большевиков, — все оправдывают свое отступничество от Церкви благочестивым предлогом — нежеланием подчиниться антихристу, который, по их понятиям, уже пришел в мир.
 Но, кроме преподобного Иосифа Волоцкого, ни один из наших подвижников, ни одна обитель, где созидалась жизнь Христова на земле, не упомянуты. Будто и не было в истории Церкви ничего, кроме «кровавых» катастроф и расколов, ни Киево-Печерской лавры и преподобных Антония и Феодосия Киево-Печерских, ни Троицкого монастыря и преподобного Сергия Радонежского с сонмом его учеников, ни преподобных Кирилла Белозерского, Зосимы и Савватия Соловецких.
 Из чудотворных икон Божией Матери авторы упомянули только одну — Тихвинскую. И то опять же для своих целей, а именно для обоснования навязчивой идеи, что Православная вера с момента Флорентийской унии (1439) сохранилась только на Руси. А потому и святыни с «безблагодатного» Востока стали перемещаться в Третий Рим из «падшего Второго». Но чудотворная икона Тихвинская явилась на Руси в 1383 году, то есть за несколько десятилетий до унии и падения Константинополя.
 Ясно, почему в этой книге ничего не сказано о святителе Димитрии Ростовском. Он написал «Розыск о брынской раскольнической вере», где уличил раскольников в ереси и хуле на святыни, за что они его люто ненавидят. Также как и святителя Филарета Московского, который в 1846 году велел запечатать «алтари», самочинно устроенные «староверами».
 Но чем провинился перед ними преподобный Серафим Саровский? Чем объяснить умолчание столь важного события, как прославление Саровского Чудотворца (см. гл.1)? Вероятно, тем, что его слова обличают раскольников, и древних, и новых: «Желание создать свою особую церковь по измышлению разума человеческого, отступление от постановления Духа Святого и есть хула на Духа Святого, которая не простится во век».
 В той же главе, где описываются события начала XX столетия, о таком светильнике, как святой Иоанн Кронштадтский, упомянуто только в связи с «иоаннитами» (с. 54-55), при этом авторы, не признавая его святым, пишут «о. Иоанн Кронштадтский».
 В учебном пособии студентам Духовных школ о Патриархе-исповеднике, Святителе Тихоне говорится, что он не был ученым богословом, не был и патриотом, а известен более своей «политической непоследовательностью», что служение его наполнено ошибками, которые он со смирением исправлял. Но, как снисходительно замечают авторы, несмотря на указанные недостатки, «Патриарх Тихон был фигура в целом положительная» (с. 134). Трудно объяснить ненавистникам Церкви, что даже в такой, казалось бы незначительной, фразе сердце православного человека невольно сжимается.
 Но о чем не прочтут будущие пастыри и богословы, так это о чудесном явлении иконы Божией Матери Державной. Зато в Приложениях М.Б. Данилушкин с сотрудниками не поленились перепечатать уйму разного рода документов, отчасти не имеющих никакого отношения к истории Церкви (например, по делу Бейлиса или письмо 40-летней давности отлученного от Церкви Глеба Якунина на 40 страницах), отчасти направленные против ее святынь, как, например, материалы сборища обновленцев 1923 года, где они смакуют тему святых мощей и пытаются доказать, что они подложные.
 
ОТНОШЕНИЕ К УНИИ И ВАТИКАНУ
 
1) В главе 15 «Ликвидация унии на Западной Украине» авторы изображают борьбу Православия с латинством как инспирированную властями «антикатолическую кампанию» и в другом месте прямо говорят о нежелательности ее. Они обвиняют Русскую Православную Церковь в насильственной ликвидации унии и соучастии в репрессиях, которым советская власть подвергла бендеровцев и гитлеровских приспешников. Они оправдывают униатов, радуются тому, что они сохранились до перестройки, и дело описывают следующим образом: «Советское руководство приняло решение перейти к деятельной борьбе с Римским престолом и использовало Церковь в своих политических целях. Власти заставили Православную Церковь «выступить против униатства насильственными — скорее большевистскими, нежели церковными — методами». Да, «многие клирики и миряне униатской церкви поддерживали гитлеровский режим, логично считая (!) его единственным щитом против большевизма... Поскольку многие бендеровцы были униатами, то аресты униатского духовенства стали ударами по противникам большевистской власти. По сути, репрессии и решили вопрос о дальнейшей ликвидации унии».
2) «Однако полностью ликвидировать униатскую церковь властям не удалось... Стойкие сторонники унии из числа клириков и мирян ушли в подполье, где организовали тайные общины, существовавшие вплоть до перестройки».
3) «Клирики и миряне униатской церкви десятилетиями накапливали затаенную предубежденность, что Православная Церковь является главной виновницей их трагедии». Так как авторы накопили ее вместе с униатами, то и не стесняются униатские бесчинства в начале 1990-х годов изображать следующим образом: «Обострение тогда же религиозно-национальных отношений, вылившихся в открытые столкновения между православными и униатами, стало горькой расплатой за совершенный некогда нравственный компромисс».
 Что это значит: «накапливали затаенную предубежденность»? Какой иезуит научил вас так писать, господа данилушкины? Ведь первая половина фразы написана только для того, чтобы в сознании читателя осталась вторая — вот цель всей главы. Положим, униаты имели хоть какой-то повод для накопления злобы, но вы-то за что так ненавидите Русскую Православную Церковь?
 
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ИСТОРИИ РУССКОЙ ЦЕРКВИ
 
Вся история русского народа и, естественно, Русской Православной Церкви на страницах этой книги представлена как череда леденящих душу катастроф. Зачем им понадобилось реанимировать давно забытую «теорию катастроф Кювье» и уподоблять жизнь народа, руководимую Божественным Промыслом, косным геологическим процессам, они не объясняют. Катастрофа — слово модное, почему бы им не воспользоваться для анализа «духовных причин». В чем же авторы видят «духовные причины катастрофы 1917 года»? Об этом сказано в обширном Введении. Из него мы узнаем, что катастрофа 1917 года была не первой.
 Первая случилась в 988 году и была вызвана — «насильственным, огнем и мечом, введением Христианства». «Князь Владимир, — поясняют авторы, — отказался от мирного, естественного распространения света Божественной истины и предпочел действовать жестокими варварскими методами — беспрецедентными для истории Христианства». Напомню, это говорится не о меченосцах или иезуитах, а о русском святом равноапостольном князе, и не в журнале «Воинствующий безбожник», а в учебном пособии для учащихся духовных школ. В результате этой первой катастрофы «произошел раскол в национальном самосознании Русского народа и разделение нашей страны на два враждебных лагеря» (подразумевается, видимо, разделение на православных и язычников).
 Вынуждена призвать читателя к вниманию: «Да различает ухо ваше истинное отложного!» Слово «раскол» намеренно использовано в таком «контексте» (как любит выражаться псевдоученая публика), чтобы читатель не различал раскол от разделения, а это чрезвычайно важно для авторов книги, которые на всем ее протяжении все расколы трактуют как разделения, случившиеся по вине Церкви и спровоцированные ее служителями, будь то князь, патриарх или царь. Раскол сугубо церковное понятие и означает не разделение церковного общества на две части, а отступничество от Церкви. Отступившие от Церкви из-за искажения веры называются еретиками, а учение их ересью. Отступившие от Церкви по другим причинам — раскольниками, а их пребывание вне Церкви — расколом. Человек, обвиняющий Церковь в расколе и оправдывающий раскольников, достоин сожаления, а в случае пропаганды подобных взглядов считается пропагандистом раскола и подпадает под прещения, предусмотренные церковными правилами. Подобная подмена понятий практикуется издавна, и наиболее известным примером может служить часто встречающееся в атеистической литературе выражение: «произошло разделение Церквей на католическую и Православную». На самом деле Римская церковь откололась от Вселенской Церкви, католики стали раскольниками, а с течением времени — еретиками. Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь, которую мы исповедуем в Символе веры, осталась неизменной, и Поместная Русская Церковь — ее неотъемлемая часть.
 Сразу же полезно сказать и о том, что расколов было много и для их различения раскольников обычно называли по имени тех, кто был инициатором раскола (например, по именам Доната и Новациана названы донатисты, новациане). Это замечание, как мы убедимся очень скоро, нам пригодится для лучшего понимания антицерковной сути изложенной на страницах разбираемой книги «концепции».
 Итак, «первая катастрофа» случилась в 988 году, когда и началась история Русской Церкви, а ее виновником объявлен святой равноапостольный князь Владимир. Не стоит думать, что это невинный бред или случайное заблуждение авторов книги. Надо иметь в виду, что такая трактовка взята на вооружение неоязычниками, которые изображают Крещение Руси как основную катастрофу, потому что оно нарушило ход самобытного развития русского народа, лишило его радостей языческого восприятия мира и обрекло на заимствованную у греков религию Христа.
Однако М. Б. Данилушкин с группой авторов к неоязычникам себя, видимо, не относят. Об этой первой мнимой катастрофе упомянуто только ради того, чтобы лишний раз обличить Церковь. Их цель—доказать правоту раскольников, которые присвоили себе название «старообрядцев». Поэтому во Введении к книге самое большое внимание уделено именно «второй катастрофе», которая произошла по вине «ярого поклонника (?) Греческой церкви» Святейшего Патриарха Никона. Греческой церковью (он же «падший Рим») авторы называют Вселенское Православие, одной из Поместных Церквей которого является и Русская Православная Церковь. Вместо единства Вселенского Православия они, как это и заявлено в аннотации, нацеливают будущих пастырей на достижение «единства Русского Православия», судя по всему, чем-то отличающегося от Вселенского, и не только по национальному признаку.
 Эта «вторая катастрофа» была еще более жестокой и кровопролитной. Как сообщают авторы на с. 13, погибли «свыше 11 000 человек в результате самосожжений, огромное число людей было репрессировано, произошло массовое варварское уничтожение старинных икон с двоеперстием, книг и других памятников церковной культуры». Такую ложь редко увидишь даже на страницах раскольнической литературы, но ее примет (и принимает) за истину «современный политически освобожденный человек», которому, как совершенно правильно подметили авторы, «должна быть понятна психология человека XVII столетия, у которого в одночасье, единовластным волевым решением было отнято право на религиозную свободу».
 Особенно нагло преподнесена версия насчет уничтожения икон. На с. 15 излагается широко известный эпизод, о котором можно прочитать и в изложении очевидца (Павла Алеппского), и во всех курсах по истории Церкви. Патриарх Никон, зная о том, что в домах многих бояр появились псевдоиконы латинского письма, на которых вместо ликов Богоматери и святых изображены лица заказчиков, распорядился эти картины собрать, а затем в Успенском Соборе сказал проповедь о поклонении иконам, о смысле иконопочитания и кощунственности подмены Образа человеческими лицами. Он запретил писать такие «новые иконы» и держать их у себя дома, а собранные разбил о железный пол и велел сжечь, но по просьбе царя их закопали в землю. Повторяю, эта история хорошо известна, и потому то, что читаешь в книге Данилушкина, выглядит особенно возмутительно. Здесь изложено все то же самое, но при этом особо подчеркнуто, что Патриарх Никон уничтожал «иконы, написанные по древним канонам уже в никоновское время», и что москвичи «собирались даже убить иконоборца». Замечу, что «современный политически освобожденный человек» и эту ложь сглотнет и не поморщится.
 Что же касается числа репрессированных, то оно уточняется с помощью известного специалиста по репрессиям — писателя А.И.Солженицына. В главе 20, которая полностью посвящена истории старообрядчества, на с. 679 приведена обширная цитата из обращения Солженицына к Третьему Собору Зарубежной Русской Церкви 1974 г., где он «полнозвучно» обвиняет Русскую Церковь в трехсотлетнем грехе (то есть богохульствует) и говорит о «русской инквизиции и расправе над 12-ю миллионами (!) наших братьев, единоверцев и соотечественников». Если мы вспомним, что в начале XVIII века население России составляло всего 14 миллионов человек, а в XVII веке и того меньше, то мы вряд ли поверим в чудовищность преступления, и, наоборот, поймем, насколько чудовищную ложь готовы говорить, писать и печатать те, кто ненавидит Церковь. Остается непонятным лишь одно обстоятельство: каким образом эта ложь не замечается Учебным комитетом при Священном Синоде.
 Здесь указаны случаи лжи элементарной, которая легко проверяется фактами. Однако вред подобных сочинений, тот яд, о котором говорил святитель Феофан, заключены не в прямой лжи, а в незаметных для неискушенного читателя подменах, на одну из которых мы уже обратили внимание читателя, говоря о расколах и разделениях.
 Выше уже было достаточно подробно сказано об отношении авторов к Церкви, историю которой они вызвались писать будто бы с «православных позиций». Антицерковные взгляды не высказываются открыто, они внедряются в подсознание читателя путем разбросанных в тексте будто бы невинных оговорок (типа «сергианская церковь» или «Русское Православие», в котором многие не усмотрят ничего противного учению Церкви). Но автор главы о старообрядчестве, регент Б.П. Кутузов пишет обо всем откровенно. На с. 676 читаем: «старообрядческое движение (не раскол, а именно движение! — Н.М.) возникло как протест против никоновских реформ, которые надо называть никоно-алексеевской реформой» и которые у кого-то вызывают «сомнения в ее богословской и канонической необоснованности» (так в тексте, хотя автор, видимо, хотел сказать «обоснованности», но оговорился. — Н.М.). Зато в своей книге «Церковная реформа XVII века, ее истинные причины и цели», изданной в 1992 г. в Риге раскольниками-беспоповцами, Б.П. Кутузов без тени сомнения утверждает, что «Никонова реформа богословски необоснованна и вредна». Так что упоминание о сомнении в книге под редакцией М.Б. Данилушкина сделано лишь для прикрытия. Упомяну и о том, что этот плодовитый автор, которого с удовольствием печатают раскольники всех толков (и поповцы, и беспоповцы), вот уже почти 10 лет распространяет в печати нечестивый поклеп на Церковь и ее богослужебные книги под названием «Трагическая ошибка или диверсия?». Он опубликован уже три раза: у раскольников в журнале «Церковь» и в Риге в 1992 г., а чуть позже перепечатан в «Русском Вестнике (1993 г., № 15), редакция которого сочла нужным ознакомить с ним православных читателей (без каких-либо опровержений).
 Нельзя сказать, чтобы кощунственные мнения о Православной Церкви изобретены самим Кутузовым, он просто повторяет раскольнические измышления. Вот уже три с половиной столетия они хулят Церковь, называя ее еретическою («никонианскою», по аналогии с «арианской») и порождением антихриста. С раскольников спрос невелик, но когда подобные хуления встречаешь в книге по истории самой Церкви, то остаешься в полном недоумении.
 
Замечательно и то, как та же раскольническая тема звучит при описании дальнейшей судьбы «двух церквей». Одна из них — старая, состоит из благочестивых и непоколебимых в вере праведников. Вторая — новая, с «новым духовенством», новыми обрядами и злонамеренно испорченными богослужебными книгами.
 Что касается «новой» (то есть Православной), то судьба ее описывается следующим образом. После третьей катастрофы, постигшей русский народ при Петре I, она «ослабела, ее низвели до уровня безынициативной иерархической структуры — бесправной, затравленной и привыкшей подчиняться светской власти». Не повезло ей и при большевиках: «Советская власть пыталась уничтожить Православие расколами, насаждением ересей (?), подкупала и подчиняла служителей, искала открытых и тайных изменников среди мирян... соблазн губил сильных и малодушных, толкал на предательства и бесполезные компромиссы».
 Хотя в Предисловии к изданию сказано: «Мы бы ошиблись, если бы ограничили церковную историю лишь темными страницами отступничества и компромиссов», однако авторы предпочли все же ими ограничиться.
 Совсем другую судьбу имела «старая церковь» (и как нам дают понять авторы, тоже Православная). Они пишут о вечно гонимых раскольниках: «К началу XX века... старообрядцы путем упорной борьбы и стойкости сумели не только доказать свое право на существование, но и стать заметной влиятельной силой в Русском государстве, вынудив Правительство отказаться от прежних гонений и пойти на серьезные политические и правовые уступки... В настоящее время все больше клириков и мирян оценивают старообрядцев не как упорствующих фанатиков, а как старших братьев по вере, ревнителей древлего благочестия. Однако окончательная ликвидация (?) Раскола еще впереди, для чего необходимы совместные церковные соборы и другие активные действия, направленные на воссоединение (?) Русской Церкви».
 Кто знает, что могут предпринять упорные и стойкие «старообрядцы», которые в условиях рынка к началу теперь уже XXI столетия, пожалуй, опять «станут заметной влиятельной силой» и вынудят не только Правительство, но и наше Священноначалие пойти на уступки. Палец в рот мы уже им положили, отменивши «клятвы» Собора 1667 года, теперь они могут и руку отхватить.
 
Под вынужденными у Правительства уступками подразумевается, главным образом, пресловутый закон «О свободе совести». Вот что говорит о нем православный архиепископ Никон (Рождественский) в своих «Троицких листках»: «Если я верую, что моя вера одна только и есть святая и спасающая, то, конечно, я должен ее распространять всеми мерами, какие моя совесть мне предписывает. Но в том-то и дело: какая совесть? ...Совесть каждого раскольника требует, чтобы он хулил святую нашу матерь Церковь Православную: ведь вся проповедь раскольничьих лжеучителей в том и состоит, чтобы всячески поносить Церковь и ее таинства, ее служителей... Они хотели бы всех православных сделать такими же раскольниками, как и они сами: так ужели же давать им свободу привлекать к себе в раскол всю Русь православную?... Не думайте, что раскольники такие кроткие агнцы: они способны не только издеваться над Церковью и ее служителями, но и над каждым православным, лишь бы почувствовали свою свободу... Помнить надо, что всякое лжеучение, в том числе и раскол, заражены страшною гордынею: просим мы, служители Церкви, поверить нам в этом на слово, — вся их религиозная жизнь в ее проявлении, в делах зиждется на бессознательном лицемерии; "несмы якоже прочии человецы"».
 Архиепископ Никон говорил и о том, что принятый закон к православным и раскольникам применяет двойные мерки: «Нас хотят заставить величать даже по закону их лжеиерархов и попов священнослужителями, а вот нам хотят запретить называть их так, как велит нам наша православная совесть. Позвольте нам именовать их так, как велит нам Церковь своими канонами, а не мирская власть ее законами... Закон усвоил им вовсе на деле им не принадлежащее наименование якобы "старообрядцев": ведь если уж прилагать сей термин, то позволительно было бы не к раскольникам, а только к единоверцам». Свою статью под названием «Свобода совести имеет границы» архиепископ Никон заканчивает словами: «Во имя терпимости к расколу не оскорбляйте православных. Не забывайте, что и правительство наше должно быть по духу только православное...» (2, с.38-48).
 Времена, когда правительство должно было быть православным, а раскольников еще не запрещали называть так, как велит нам Церковь своими канонами, давно прошли. И теперь в отношении раскольников существует точно такой же запрет на любое сказанное о них слово, как и на еврейскую тему, которая угрожает получением обвинения в антисемитизме. Такого же рода террор устраивают раскольники в случае публикации не устраивающих их статей. Они одолевают редакцию письмами, телефонными звонками и визитами и добиваются того, что журналы отказываются помещать что-либо о старообрядцах, написанное не с либерально-культурологических позиций, а в соответствии с церковными канонами и святоотеческим учением о Церкви.
 
Вернемся к задаче, поставленной авторами книги перед будущими пастырями, к «окончательной ликвидации раскола путем «воссоединения» некой обобщенной «старообрядческой церкви» с находящейся с нею в расколе «никоно-алексеевской церковью». Хотя под «воссоединением» М.Б. Данилушкин и его сотрудники подразумевают собственно «присоединение» Русской Православной Церкви к какой-то одной из многочисленных «Древлеправославных церквей», но «единство Русского Православия» требует от нее «воссоединиться» и с другими внецерковными образованиями, которые называют православных людей уже не «никоно-алексеевцами», а «сергианами». Неизвестно, собираются ли и как знатоки «духовных причин русских катастроф» вовлечь в этот процесс пострадавших от «насильственного введения Христианства» при святом князе Владимире, но всем другим пострадавшим от Московской Патриархии посвящены особые главы и в них выражены посильные соболезнования жертвам.
 Напомню о проповедях святителя Феофана (1), в которых он постоянно предупреждал об опасности совращения в раскол и при этом еще не стеснялся называть их своим именем. Святитель предупреждал свою паству и нас с вами, уважаемый читатель, от тех же самых погрешений и соблазнов, которые угрожают Православию в конце XX столетия: от обновленчества («новизн»), от сектантства и от расколоучителей, глаголемых старообрядцами. Семь из тридцати трех проповедей Святителя посвящены разоблачению именно раскольнической лжи и той хулы, которую они начиная с середины XVII века и до настоящего времени возводят на Церковь Христову.
 Раньше православные люди твердо верили, что на Земле существует одна Церковь Христова, и пастыри учили этому мирян. Так учил преподобный Серафим Саровский: «Наша Церковь не имеет никакого порока». Создание своей особой церкви по измышлению разума человеческого он расценивал как «отступление от постановления Духа Святого», как «хулу на Духа Святого, которая не простится вовек». О том же говорил и Святитель Феофан: «Много лжи распускают раскольники, надеясь ею, как сетью лукавого, обольстить доверчивых. Смотрите, держитесь, как на страже. Так — сами ли они дойдут до вас, или вы стороною услышите речи их, не верьте ничему. У них все ложь. Правая сторона у нас» (1, с.109).
«Пусть смотрят на вашу верность святой Церкви и вразумляются. Вам не только поддаться кривотолкованиям и басням раскольническим не свойственно; напротив, вы их самих должны обличать и обращать... Раскольники подняли голову... неопытные могут быть увлечены и погибнут в отчуждении от Церкви. Вот и надо остерегаться. Сами остерегайтесь и других остерегайте, и когда заметите колеблющуюся душу, вразумите ее и удержите в недре святой Церкви. Это будет то же, что вырвать овцу из челюстей волка».
 За сто лет отношение Церкви к раскольникам изменилось на прямо противоположное: в 1971 г. она отменила «клятвы» Собора 1667 года и, хотя по-прежнему не признает раскольничьих лжеиерархов и мирян-наставников священнослужителями, тем не менее относится ко всем «древлеправославным церквам» с уважением. Истории отмены «клятв» была посвящена довольно подробная статья под названием «Современное старообрядчество», опубликованная на страницах «Радонежа» (1998, № 8). Побудительной причиной к ее написанию и публикации послужило то же самое явление, о котором 150 лет тому назад говорил Святитель Феофан Затворник: «Раскольники подняли голову, неопытные могут быть увлечены и погибнут в отчуждении от Церкви».
 В этой статье была сделана попытка выяснить, привела ли отмена «клятв» и признание их обрядов спасительными и благодатными к ожидаемым всеми благим результатам, а если нет, то почему. Был поднят также вопрос о том, что принятые на Поместном Соборе 1971 г. и подтвержденные Собором 1988 г. Постановления требуют разъяснения: понимать ли их так, что все называющие себя старообрядцами перестали быть раскольниками и считаются православными, или сказанное в Постановлении относится только к тем, кто, как старообрядцы-единоверцы, вернулись в Церковь Христову? Должны ли мы считать православными людей, которые по-прежнему хулят Церковь и нагло требуют, чтобы она присоединилась к их «несогласным согласиям и бестолковым толкам» (это слова Святителя Феофана)?
 
Любые, прикрывающиеся ссылками на объективность и научно установленные факты, сочинения, в которых разоблачаются «прошлые или настоящие ошибки и недостатки» Церкви, являются повторением того непотребства, о котором сказано в Ветхом Завете: «Увидел Хам наготу отца своего и вышел рассказать двум братьям своим» (Быт. 9, 22). Хам рассказал братьям своим, а сыны Церкви, ее хулящие, с злострастием кричат о них на площадях и стогнах града. В наше время внутренние противники Церкви не стесняются публиковать свои измышления не только в светских СМИ, но и в печатных органах других конфессий, где им с удовольствием предоставляют место. Современные обновленцы, состоящие в клире нашей Церкви (игумен Иннокентий Павлов, священники Георгий Чистяков, Георгий Кочетков), печатают свои статьи в католических журналах «Символ», «Истина и Жизнь», «Новая Европа» и др., а православный регент Спасского собора Спасо-Андроникова монастыря Б.П. Кутузов публикует свои статьи в журнале «Церковь», издаваемом общиной поповцев с Рогожского кладбища, или в Риге у беспоповцев.
 Итак, по мнению раскольников и тех из православных, кто считает их невинными жертвами патриарха Никона и царя Алексея, Русская Православная Церковь — не Церковь, а нечестивое сборище еретиков; Поместный Собор 1667 г. — разбойничий, богослужебные книги — испорчены, имя Иисусъ (вместо Исусъ) введено «в угоду символике оккультизма, чтобы написание имени Мессии из 6 букв приблизить к числу антихриста» (см.: Б. Кутузов. Церковная реформа XVII века, ее истинные причины и цели. Ч.II. 1992. С.39-42). Интересно то, что, придерживаясь столь враждебных Церкви взглядов, и не только придерживаясь, но и распространяя их через печать, подобные люди убеждены, что «пропагандой раскола» не занимаются. И им трудно возразить. Действительно, они призывают к «единству Русского Православия», путь к которому видят в том, чтобы «никониане-алексеевцы» покаялись в своем расколе и примкнули к своим «старшим братьям по вере».
 
В заключение послушаем поучение Святителя Феофана о Церкви и возможности спасения: «Раскольники сами видят, что у них многого недостает такого, что составляет существенное условие спасения, — недостает священства и таинств, без которых невозможно быть Церкви и совершиться спасению.
 Говорят они, что Церковь там, где правые догматы хранятся. Это и вообще неверно, и в отношении к ним еще более. Вообще неверно, — потому что в Церкви не одни догматы содержатся, но есть еще и другие предметы, без которых она быть не может. Именно: Господь, устроив чрез святых Апостолов Церковь, заповедал, чтобы все члены ее, во-первых, содержали догматы, или здравое о всем учение; во-вторых, исполняли заповеди; в-третьих принимали Таинства, и, в-четвертых, подчинялись законному священству. Так — не один, а четыре пункта составляют существо Церкви и дело спасения. Что нужно содержать здравое учение и исполнять заповеди, это всякому само собою понятно. Где ложь да грех, какое там спасение. Но чтобы исполнять заповеди и жить богоугодно, для сего необходима небесная благодать; благодать же даром не дается. Ее получить иначе нельзя, как чрез святые Таинства: так уже определил Господь. А для совершения Таинств необходимо священство. Так, все 4 пункта необходимы. Так что все дело спасения можно так выразить: содержи здравое, апостольское и святоотеческое учение и, принимая благодать чрез св. Таинства, живи по заповедям Господним, под руководством законных пастырей Церкви, — и спасешься. А где нет хоть одного чего из тех четырех, там нет спасения, нет Церкви» (с. 139).
 Завершим сказанное Святителем Феофаном о расколе его словами из проповеди 1859 года:
 «Положим себе законом, — не поддаваясь тем, кои имели несчастие отпасть от Церкви, заблудиться и закоснеть в сем заблуждении, ...которые, не приемля истинного священства, сами себя лишают святых таинств, и, следовательно, благодати Божией, каковы раскольники... Но оставим их благости Божией... моляся о них, да просветятся умы их, омраченные ложью, и умягчаться сердца их, ожесточенные упорством в заблуждении...Сами о себе паче и паче попечемся, чтобы и содержа истинный образ спасения, не оказаться нам неспасенными...» (1, с.23,24).
 И через пять лет повторяет Святитель с любовию: «Пожалейте об них и помолитесь, да вразумятся слепотствующие умом, и умягчатся упорные сердцем» (с.139).
Наталья Михайлова


Примечание

[1] История Русской Православной Церкви. Новый Патриарший период. Т. 1.1917-1970. СПб., 1997.
 
Список литературы

1. Святитель Феофан Затворник. О Православии с предостережениями от погрешений против него. Свято-Троицкая Лавра, 1995.
2. Свящ.Сергий Мансуров. Очерки из истории Церкви. Изд-во Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. М., 1994.
3. Архиепископ Никон (Рождественский). Православие и грядущие судьбы России. Изд. Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря. 1995. с.38.
 
Послесловие автора
Как выяснилось из опубликованного в газете «Радонеж» (1998, № 15) письма Председателя Учебного Комитета при Священном Синоде епископа Верейского Евгения, никакой «одобрительной рецензии» на эту книгу Учебный Комитет не давал. За таковую издатели книги выдали отзыв Учебного Комитета под исх. № 1784, при этом отзыв явно отрицательный. Автор настоящей статьи об этом обмане издателей книги ничего не знал и пользуется случаем, чтобы принести глубочайшие извинения членам Учебного Комитета за невольно допущенные нарекания.