Библиотека Cовременное обновленчество – протестантизм «восточного обряда»

Я думаю, что мы все должны быть благодарны тем богословским школам, которые устроили эту конференцию. Мы вступили в новый этап церковной жизни. В этот период без проведения таких конференций многим священнослужителям грозит опасность впасть в какие-то расколы или ереси. Раньше такой возможности просто не было, поскольку Церковь была гонима, она была под прессом безбожной власти и поэтому такие опасности не возникали, а если возникали, то не могли распространиться так широко, как в наше время. И мне кажется, что источник тех модернистских тенденций, которые мы сейчас видим, находится еще в том периоде, в том времени. И я хотел бы посмотреть на те причины, которые вызвали к жизни течения, о которых мы сейчас говорим. В 1979 году в «Вестнике РХД», в 128-м номере, была опубликована статья Н.Герасимова «Вхождение в Церковь и исповедание Церкви в церкви». Это статья о. Георгия Кочеткова, который признал свое авторство. И мне кажется эта статья показывает, откуда началась эта реформаторская деятельность, с чего она началась, показывает те принципы, на которых строилась духовная жизнь о. Георгия, которая дала такие сейчас печальные результаты. Я говорю это сейчас не осуждая, говорю то, что говорил о. Георгию много раз лично и многие годы тому назад. Говорю потому, что сейчас эта деятельность привела к опасности создания какой-то «параллельной церкви».

...В этой статье утверждается, что на всемирном уровне свойства Церкви (единство, святость, соборность, апостоличность Церкви) не явлены в наше время, но могут быть явлены в поместной церкви, общине-семье. И поэтому, исходя из этих принципов, дальнейшая деятельность была направлена на то, чтобы создавать такие «семьи». И не просто семьи, а целую сеть, целую структуру этих семей-общин. Если говорить об экклезиологии, которая как-то подтверждает эту деятельность, то она вытекает из этой деятельности. Она не просто так придумана, а рождена опытом этой жизни.

И здесь мне хотелось бы процитировать отрывок, где говорится о различных устройствах Церкви. Здесь говорится так: «Для младенцев во Христе должен быть детоводитель – экклисическое устройство, с его догматами, канонами, чинными уставами, апостольской преемственностью иерархии и т. д... А синаксарное устройство – для уже усовершившихся и освятившихся. Всякий, усвоивший тайноводство церкви, может быть выделен из "прихода" в "общину", то есть узкий, почти (но только почти) семейный круг людей, имеющих одно сердце, имущество, т.е. все общее, а также, живущих пред Богом в простоте и целомудрии, ревнующих о пророчествах и дарах больших, идя путем совершеннейшим». Предлагается такой «совершеннейший путь» для избранных. Я не богослов, но мнение о. Иоанна Мейендорфа (о котором здесь уже упоминалось) я хочу процитировать более полно в отношении этого разделения Церкви на два устройства. Прот. Иоанн Мейендорф пишет в статье, которая посвящена этой работе о. Георгия: «Я решительно не согласен с выводами статьи С.Т. Богданова (еще один псевдоним о.Георгия. – о.А.Ш): принципиальное принятие двух параллельных форм церковного устройства: «синагогально-синаксарную» и «экклесическую» (зачем такие чудовищные неологизмы?). Деление это неприемлемо принципиально, так как Церковь – одна, а выделение «синагогально-синаксарного» устройства для особой группы «уже усовершившихся и освятившихся» было бы своеобразным гностическим элитизмом. Формы такого элитизма известны с древности и всегда отвергались кафолическим христианством».

И еще я хочу сказать, что экклезиология, которая здесь приводится, разделяет Евхаристию. Вот еще цитата из о. Георгия: «Что касается Евхаристии, то она всегда требует выделения кого-то одного. И здесь важно, кто он – или харизматически первый среди равных, как в день Пятидесятницы (и тогда форма устройства – первая), или он – носитель особого дара Святого Духа и особой первенствующей должности (тогда форма устройства – вторая). Таким образом, Евхаристия в принципе может быть с равным успехом подключена как к богослужению синаксарному, так и к экклисическому». Мне кажется, в такой форме говорить о Евхаристии нельзя. Евхаристия «подключается» к чему-то, т.е. она не имеет самодовлеющей ценности – может быть это просто неправильность выражений, может быть я что-то неправильно понимаю?

И вот что самое страшное, мне кажется – то, что было тогда начато, те принципы, которые тогда были таким образом провозглашены, в наше время уже явили свой плод. И мы можем судить об этих принципах (о которых можно спорить, гордыня это или нет) по плоду. Какой же это плод? Это не просто, как я уже говорил, одна какая-то община, а целая сеть. Ну, или братство Сретенское, которое имеет все-таки единое устроение. И таких общин очень много. В изданной в 1993 году книге, где рассказывается о конференции Сретенского братства, названы 16 общин, которые действуют в Москве, 6 групп в Екатеринбурге, 3 группы в Тольятти, 3 группы в Твери, 2 группы в Коломне. И, кроме того, еще есть, наверное, и в других городах. А.М. Копировский говорил, что они не собирались ехать куда-то и создавать свою какую-то «параллельную церковь». Они приезжали туда потому, что их просили, потому что местные архиереи или священники не захотели заниматься катехизацией. Причина, может быть, конечно, и в этом. Но эти возникшие группы четко вместе соединены. О. Георгий говорил на той конференции, что он благословляет того или иного новоизбранного главу этой общины и имеет такую возможность – признавать или не признавать его членом своего братства. Так что главы этих общин хотя и избираются самой общиной (избираются на один год), но утверждается их «главенство» самим о. Георгием. То есть получается все-таки иерарахическая, как и в Церкви, структура, а не просто разобщенные какие-то группы. И мне кажется, нам нужно внимательно присмотреться к жизни этих общин.

Я уже сказал об их количестве, можно сказать и об их устройстве. Кто выбирается главой этой общины? Тот, «кто ближе к Богу». Община решает: кто «ближе к Богу», кто более, можно так сказать, свят. Не организаторские способности человека, не еще какие-то вторичные качества здесь являются решающими, а выбирается «тот, кто ближе к Богу». И выбирается он на год. Затем он меняется, если решает община, или остается на этом посту.

Как рождается эта община? Откуда эти общины появляются? Это не те люди, которые пришли из других приходов. Это те люди, которые пришли для того, чтобы креститься. Это те люди, с которыми занимались катехизаторы, с которыми занимался о. Георгий или преподаватели этой «высшей школы» богословской. То есть это те, кто, придя в Церковь, еще ничего не знают. Они, действительно, младенцы, они не знают, что такое церковная жизнь. Их сразу вводят в какое-то русло «духовной» жизни. И это преподавание, эта система «высшей школы» богословской (которая тоже, как мне кажется, должна быть внимательно рассмотрена) – это не просто какой-то академический курс, это не просто каталог тем. Это, скорее, воспитание, чем обучение. Воспитание в определенном русле «духовной» жизни.

Что же является центром этих групп? Здесь уже говорилось об агапах. И складывается такое впечатление, что центром жизни, действительно, является не Евхаристия, а агапа. Я не говорю о личной жизни этих людей; для них, может быть, как личностей остается все-таки центром жизни Евхаристия. Но вот для общины, которая собирается, мне кажется, является центром вот эта агапа. Из чего я это заключаю? О. Георгий говорит, что агапы являются браком Агнца с Его Невестою Церковью. Вот цитата из о. Георгия: «Там обновленное присутствие Христово посреди нас». Окончательное принятие «полных членов этой общины происходит через полноценное присутствие и участие в агапе». Если человек входит в эту группу, тогда он полноценно участвует в агапе. Может быть, это не так. Но все равно создается второй центр – помимо Евхаристии – центр очень важный, который объединяет эту общину...

Проблема, мне кажется, в том, что раньше, действительно, агапы совершались всей церковной общиной. Здесь же агапа совершается не всеми теми людьми, которые причащались в этот день в храме. Она совершается группой лиц, которая проводит полузакрытое собрание. Т.е. не все, кто был в храме, собираются на агапу, не все допускаются на эту агапу, а туда приходят только те, кого решил допустить «совет» этой семьи. И это здесь провозглашается в принципах жизни этой семьи-общины, которые тоже опубликованы и которые, мне кажется, тоже заслуживают внимательного изучения...

Я не обвиняю в ереси никого, не обвиняю в расколе, а говорю об опасностях, которые возникают. Об опасностях, прежде всего, духовного плана, но в том числе и об опасностях, которые могут грозить через это Церкви. Но к чему приведет возникновение этих групп? Ведь главами этих общин являются неофиты, община состоит из неофитов, эти неофиты предлагаются кандидатами в священники, и предполагается создание из этих агап приходов.

Воспитаны эти группы в совершенно определенном духе. Я имею в виду систему полного оглашения. Там совершенно определенная последовательность: предоглашение, оглашение, тайноводственные беседы, «уход в пустыню», затем возвращение в группу, решение группы о создании общины. То есть – очень четко выстроенная линия. И кроме того, само богослужение в этой общине является уже реформированным. Чинопоследование реформируется, причем, революционным путем. Реформируется отношение к молитве (молитва своими словами не только наедине с Богом, но и общая молитва). Нам о. Константин (Свящ. Константин Буфеев. «Сети "обновленного православия"». М. 1995. С. 34. – Прим. сост.) рассказывал, как происходит молитва в этом собрании. Толкование Священного Писания – не на основании святых Отцов, а говорится о свободном подходе к Священному Писанию. Говорится о новом языке. Проповедуют все члены общины. Главой общины может быть и женщина (в исключительном случае, как говорит о. Георгий). То есть богослужение реформируется здесь революционным путем.

И еще я хочу подчеркнуть ответственность о. Георгия за всю эту деятельность. Я читал материалы той конференции, и там о. Георгий говорил больше всех. На все вопросы он отвечаел сам. И все эти общины подчиняются именно ему. Поэтому мне кажется, здесь тоже очень большая опасность для него: отвечать потом за тех людей, которых он привел в эти общины. Что собой являют эти общины? Мне кажется, на этот вопрос должна ответить Церковь. Тем более, что этот вопрос задается как бы самим о. Георгием, и через него – всем этим образом жизни. Вот, что говорит о. Георгий в своей статье «Приход и община» (это слова, которые обращены, дорогие братья и сестры, ко всем нам): «Церковь, как приходская и епархиальная иерархическая структура, на мой взгляд, должна узнать новые пути в своей жизни, в том числе и типа описанных нами. И по рассуждении – довериться им (здесь предлагается только одна альтернатива – довериться этим путям. – о.А.Ш.), если не желает стать большой конфессиональной сектой и превратиться в национально-музейное гетто, оттолкнуть в потенции свой же народ» (стр. 41 из статьи о. Георгия). Здесь говорится о нетерпимости тех, кто выступает против о. Георгия. Но сама эта позиция – разве она терпима по отношению к Церкви? Здесь же не предлагается другого варианта, здесь просто угроза: если вы не признаете этот путь, если вы не примете его по рассуждении, то вы превратитесь в большую конфессиональную секту, в национально-музейное гетто. И мне кажется, нужно на это обращение к нам о. Георгия обязательно ответить. Мы нуждаемся в этом ответе, мы нуждаемся в том, чтобы деятельность этих общин была рассмотрена священноначалием и всею Церковью...