Библиотека

Одной из главных проблем современного российского православного сообщества, как лакмусовой бумажкой выявлявшихся неоднократными межличностными конфликтами последних лет, является проблема грубого неуважения к другим православным, сквернословия и неумения себя вести прилично в публичном пространстве.

И первейшим примером в нашей беседе, как это ни прискорбно, является «бродячий протодиакон» (по меткому выражению протоиерея Георгия Городенцева[1]) Андрей Кураев. Да-да, тот самый, по чьему учебнику понуждены обучаться основам православной культуры российские школьники. Именно ему мы и посвящаем сие небольшое исследование.

Кураеву по праву принадлежит первенство в списке тех, кто с легкостью неимоверной может очернить, больно обидеть человека, просто походя кинуть ему что-то болезненно обидное: «чмо» [2], «трансвестит» [3], [«фюрер», «товарищ в рясе», «подонок»] [4], «отморозки» [5], «жопа» [6], [«поджопник», «хамло»] [7], «фашик», «фашист» и мн. др. Чувствуются, ох, чувствуются «чекистские» замашки товарищей губельманов-дзержинских конца десятых годов прошлого века!

Юрий Воробьевский справедливо говорит, что и в «Живом Журнале» Кураева, где ученики Кураева берут с него пример и даже премного превосходят его в написании ругательств, царит «дух прямо-таки бандитской таверны» [8].

Известного православного публициста Владимира Семенко Кураев очернительно поименовал «маргинально-злобной семенкой» [9]. Словом «трансвестит» Кураев очернил доцента кафедры истории России и архивоведения Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, заместителя декана по учебной работе, кандидата исторических наук Юлию Белоногову [10].

К Православному Свято-Тихоновскому гуманитарному университету у Кураева давно уже явно неравнодушное (в смысле – негативное) отношение. По свидетельствам очевидцев, в своих выступлениях Кураев продуцирует ложное представление о том, что «студентки Богословского Свято-Тихоновского института – хуже Эллочки-Людоедки, потому что та хотя бы 12 слов знала, а студентки обходятся четырьмя – “смирение”, “искушение”, “послушание”, “благословение” – в общем, еще большие ханжи и лицемерки» [11]. Мы предполагаем, вся причина в том, что этот авторитетный православный вуз очень много внимания уделяет нравственному воспитанию своих студентов и студенток. И это нравственное воспитание по своей ценностной основе не имеет абсолютно ничего общего с убеждениями Кураева.

Не только означенный православный вуз пал жертвой кураевской скверной лексики. Заведующую кафедрой журналистики Российского православного университета Елену Жосул Кураев очернил, почислив её «в мерзкой роли сутенера, зазывающего элитных клиентов» и вменив ей топление Церкви «в дерьме» [12].

Налицо явная идиосинкразия Кураева к педагогам, заставляющая задуматься о, видимо, каких-то его комплексах неполноценности (возможно, в части его собственной образованности или в части его собственных педагогических навыков).

Школьных учительниц Кураев пренебрежительно именует «училками» [13]. Пафос такой, что, можно подумать, будто бы сам Кураев – это авторитет из авторитетов в российской, да что там – в общемировой, педагогической науке и практике! Более того, «со знанием дела» Кураев заявил [14], что таких людей, которые «любят детей, любят свою профессию и любят себя в профессии», которым «радостно идти на работу» в школу, в школе явное меньшинство! А остальные-то кто тогда в школе? На этот вопрос Кураев прямо отвечает в книге «Культурология православия: готова ли школа к новому предмету?» (2007 г., с. 25) – «раздраженные неудачники», не обремененные «нравственным творчеством и любовью к России» [15].

На каких это, позвольте спросить, нравственных и профессионально-компетентностных основаниях Кураев, никогда не работавший в школах и знающий российскую школу только по внешнему виду актовых залов, где он толкает малоадекватные речи абсолютного профана в образовательных вопросах, позволяет себе такие возмутительные оценочные суждения о российских учителях? Чего и сколько сам Кураев понимает в вопросах образования, легко понять, просто лишь немного почитав его творения или послушав его выступления по радио.

Вот, к примеру, неадекватный стереотип кураевского мышления относительно московских мальчишек: «Планы любого московского мажорного мальчика, мечта – устроиться на работу в торгпредство куда-нибудь, это ясное дело» [16]. В какое «торгпредство»?

Но важны не претензии на крутой профессионализм. Важно, что Кураев стал очень злым человеком. А еще, как справедливо заметил один из комментаторов в ЖЖ Кураева, у него [Кураева] «талант помнить нанесенные обиды» [17]. Этим определяется очень многое в его поведении. И вот он уже ёрничает над бедой православных, потерявших в пожаре свой храм [18].

Покажем выказывание Кураевым пренебрежения к настоятелям православных храмов: «Церковь должна обрести человеческое лицо и этим лицом станет не только настоятель, спрятавшийся за иконостасом» [19]. Вот так: настоятели в полном составе где-то «прячутся» (как тараканы?).

Согласно кураевским призывам, Церковь нуждается в обретении «человеческого лица». А сейчас у Церкви какое «лицо»? По логике, исходя из этого высказывания «бродячего протодиакона», лицо не-человеческое? «Звериное», «птичье», «лицо» насекомого? Или «беса»? Кураев головой когда-нибудь думает, прежде чем выдать очередной ляп?

Или вспомним обидные выпады Кураева против православных священников: «Если батюшка с любым встречным общается только о спасении его души, этот батюшка – он [в этот момент Кураев, по свидетельству очевидцев, крутит пальцем у виска] на пути в психушку» [20].

Из многих его речей сквозит презрительное пренебрежение, явное и открыто проявляемое неуважение к людям. К учителям, к православным вузам [21], к настоятелям православных храмов. Пренебрежение, облеченное в форму бранную, ругательную.

«Перепады блатного сленга и высокопарных тирад – один из любимейших приемов оратора», – вот так справедливо оценивает стилистику кураевских «миссионерских» речей Николай Каверин [22].

Внутреннее отношение Кураева в целом к православному христианству и к Иисусу Христу проявляется в его высказывании: «И мы должны это понять, это наша карма, раз мы избрали такую странную веру какого-то Йешуа Ганостри…» [23]. Не стоит обманываться, это не эдакая речевая форма, использованного для лучшего понимания аудиторией речей Кураева, это именно чувствование самого Кураева. Так нам представляется. Иначе чем объяснить такое вот ёрничание Кураева над образом Русской Православной Церкви: «Такое ощущение, что мы – Церковь не правомыслящих, а правоскулящих» [24].

Префразируя Б.Брехта, хочется задать вопрос, а может быть, Кураеву поменять столь ненавистные ему Православие и Церковь на какую-нибудь секту? Из числа тех, хотя бы, где будут благоговейно относиться к его сакрально-сексуальным «духовным учениям» (об этом чуточку ниже)? Ведь Кураеву там было бы намного комфортнее, никто не задавался бы каверзными вопросами, никто не критиковал бы…

Вообще формулирование вопросов Кураеву для уточнения его прозвучавших околобезумных высказываний вынужденно становится уже частым занятием многих православных, с болью в сердце встречающих очередной перл «бродячего протодиакона». Жаль не все решаются сделать это вслух.

Например, Кураев говорит в своей ставшей уже скандально известной пропагандистской речи: «Регентши – студентки регентского отделения – это девочки православные, в основном из поповских семей. Она тебе будет всю жизнь лысину протирать: “а у меня папа так не делал, а мамочка так не советовала; это можно есть, а это нельзя есть; сюда целуй, а сюда не целуй и т.д.” Поэтому лучше, ребята, так, по-миссионерски скажу: идите в город, на дискотеке найдите неверующую девочку. Отмиссионерьте ее, катехизните ее по самое не могу. Заслуга будет ваша: вы душу спасли для Церкви!» [25].

Эдакий «секспросвет» в фирменной словоблудной упаковке от протодиакона Андрея Кураева. А куда, согласно Кураеву, надо «целовать»? Или, куда «целуют» своего гуру Кураева его поклонники? «По самое не могу катехизнуть» (кураевский растленный новояз – в смысле совершить половой акт) – это куда и в какой степени, в какой форме?

В статье Владимира Семенко транслируются ещё некоторые вопросы к Кураеву в связи с приведенной цитатой из числа его [Кураева] «нетленок»:

«1. Девочку миссионерить прямо на дискотеке в назидание остальным неверующим или отвести в подворотню?

2. Что делать, если она будет сопротивляться, кричать, драться и кусаться?

3. Как быть, если неверующие пацаны с дискотеки не оценят благого желания откатихизнить их девочку и сами примутся катихиздить миссионера? Их по какой статье привлекать, по 282-й?

4. Зачтутся ли принятые от этих гонителей миссии … в исповедничество?

5. Не связано ли номинальное безбрачие отца Андрея с неудачным опытом катехизации девочек по этой схеме?» [26].

От себя добавим еще вопрос: страшно подумать, но не в этом ли смысле Кураев «приводит к Богу» своих учеников, столь желчно и рьяно его защищающих в форумах его интернет-сайтов?

Нет, размышления над мерзкими фантазиями и изречениями «бродячего протодиакона» Кураева способны завести в невесть какие глубины ада…

В своем блоге один из вынужденных выслушивать эти скверные изречения Кураева так выразил свое возмущение: это текст «читать неудобно, да и смотреть на него стыдно, но именно эти слова были вынуждены выслушать из уст протодиакона мои собратья-семинаристы» [27].

Это Кураеву пора, наконец, обрести «человеческое лицо», а вдобавок еще ум и христианское смирение, дабы не оскорблять направо и налево людей и не совращать неокрепшие души.

Вот характерный кураевский стиль в выступлении этого «знатока психологии молодежи» перед студентами-железнодорожниками в Волгограде: «Имейте в виду, в 90 случаях их 100 это означает “Слышь, телка, я тащусь от тех ощущений, которые я испытываю в твоем присутствии”. А влюбленность – это другое» [28]. Принцип «бешеному диакону семь сальных скабрезных фантазий – не проблема!» работает. Остается только добавить, что это было выступление Кураева по теме реализации школьного учебного курса «Основ религиозной культуры и светской этики»!

Вспоминается, как во время лекции «Почему Бог один, а религии разные», которую Кураев прочел 11 декабря 2006 г. в Санкт-Петербургском политехническом университете, он заявил, что всего два человека в России, по его [кураевскому] мнению, могут написать «нормальный учебник» для преподавания «Основ православной культуры» в светских школах – это он сам и известный автор «Вредных советов» Григорий Остер [29]. Но Остеру с его аморальными «поучалками» очень далеко до «генитально-семантически-остроумных» фишек Кураева.

Кураев все больше и все чаще проговаривается о своей духовной сродненности с «остерами», то заявляя о наличии какой-то «вины» православных перед евреями [30], то требует от украинского народа покаяния за «антисемитские погромы» [31], то клянется в любви известной антихристианке, пседоправозащитнице Л.Алексеевой [32], то порочит русского царя Иоанна Грозного в своем школьном учебнике «Основы православной культуры» [33], то расхваливает «Шулхан Арух», стараясь сформировать его «благочестивый» образ [34], хвалит бизнес на «холокосте» [35], [36]. Наверно, именно потому этот ценитель «Шулхан Аруха» Кураев с такой легкостью находит общий язык и с русофобом Борисом Якеменко [37], и с печально известным Исааком Калиной, и всякими прочими евро-персонажами.

И потому Кураев так рьяно взялся за монополизацию учебника по основам православной культуры. Каким он видел такой учебник изначально, вот что он писал несколько лет назад: «На мой взгляд, ни один из существующих сегодня учебников, и уж тем более самый массовый учебник Аллы Бородиной, не подходит для преподавания в общеобразовательной школе. Проблема в том, что все эти учебники отождествляют православную культуру с археологией, а православие – со Средними веками. Православно-средневековая культура представляется чем-то далеким, закованным в золотые цепи и закрытым на большой амбарный замок, ключи от которого находятся в Патриархии или в Историческом музее» [38].

И вправду, в таком подходе не хватает околосексуальных новаторских подходов Кураева, как и прочих его фирменных фишек.

Характерны еврейские анекдотцы Кураева про Мессию, систематически рассказываемые Кураевым перед православными аудиториями [39].

На этом фоне очень яркой выглядит ёрническая клоунада Кураева, выказывающая его полное пренебрежение к Церкви: «Знаете, высшей наградой епископа является “право ношения двух панагий”; высшим отличием священника является “право ношения двух крестов”... Так вот я мечтаю о том, чтобы меня наградили “правом каждения двумя кадилами”! Представляете, как красиво это смотрелось бы: выходит диакон на амвон, в каждой руке по дымящемуся кадилу, и он машет ими, как китаец нунчаками! Просто супердиакон!» [40]. Кураев, похоже, готов превращать в клоунаду все вокруг себя.

Стремление все вышучивать и высмеивать не превращает Кураева в «рубаху-парня», а поднимает некоторые неудобные для него вопросы относительно его адекватности.
«Когда он [Кураев] поучает студентов духовной школы, как выбирать себе матушку, которая, по его мнению, должна позволить себя везде целовать, то так и кажется, что еще немного и Кураев запоет известную похабную песню: “Ты целуй меня везде, я уж взрослая уже”. А может быть, еще под нее какой-то эротический танец исполнит? И вправду не знаешь, какой очередной выходки следует ожидать от этого миссионера», – с болью в сердце говорит клирик Одесской епархии Украинской Православной Церкви (Московского Патриархата), кандидат богословия, преподаватель Одесской духовной семинарии протоиерей Георгий Городенцев [41], определенно выражая общее мнение многих и многих православных.

На фоне сказанного как-то видятся совсем в ином свете слова Кураева о созданном им учебнике основ православной культуры: «Я назначен главой редколлегии этого учебника, и мне бы хотелось, чтобы этот учебник донес до ребенка прежде всего одну вещь: ты любим» [42]. Проблема в том, что когда Кураев говорит о любви, он все реже говорит о любви к Богу и все чаще о каких-то нехороших формах «любви». «Такое ощущение, что авторы учебников озабочены тем, чтобы доказать церковной стороне свою ортодоксальность» [43] – это еще одно характерное заявление Кураева.

Интересно личное отношение Кураева к духовно-нравственному воспитанию школьников: «А если это духовно-нравственное воспитание. Ну, простите, я не могу понять, как это будут воспитывать моего ребенка, причем, именно давать ему какие-то нравственные, фундаментальные ориентиры, не спросив меня» [44]. Отрицание возможности и обязанности школы давать духовно-нравственное воспитание школьникам – это снова из разряда кураевского нигилизма, поскольку в этот подход никак не вписываются околосексуальные самого фантазии Кураева.

Все сильнее прогрессирующее состояние «прелести», в котором давно уже с головой всецело погружен и «радостно» пребывает «бродячий протодиакон» Андрей Кураев, обуславливает такую его «манию величия», каковая мало кому вообще снилась! Эдакий весь в белом рыцарь Церкви…

Сразу на память приходит нетленное: «Мы, Гольбасто Момарен Эвлем Гердайло Шефин Молли Олли Гой, могущественный император великой Лилипутии, отрада и ужас Вселенной, самый мудрый, самый сильный и самый высокий из всех царей мира, чьи ноги упираются в сердце земли, а голова достигает солнца, чей взгляд приводит в трепет всех земных царей, прекрасный, как весна, благостный, как лето, щедрый, как осень, и грозный, как зима…»

Но ведь все с точностью до наоборот! Нет причин для кураевских самочувствований и самоощущений, схожих с «манией величия». Их – этих причин – просто нет, и всё! Филистерски примитивизированное «богословие» Кураева, составленное им из нахватанных им «по вершкам» обрывков знаний (что уже не раз было доказано авторитетными богословами), никому не нужно. А по его лжебогословским фантазиям вообще запретительное решение церковного суда давно плачет.

И правильно пишет М.Шмелев в комментарии к полемизирующему с Кураевым материалу протоиерея Михаила Ходанова: «дребезжащая медь гордыни неподъёмно тяжела. Окамененное нечуствие “миссионера всероссийского масштаба” всё сильнее затягивает его в трясину хамства и высокомерия. Если так пойдёт и дальше, то рухнет наш многопудовый бронзовый “гений” в геенну огненную. Там его и “катехизнут по самое не могу”. Заслуженно и по справедливости» [45].

Но ведь немало людей признают Кураева миссионером? Всё верно. Так и есть. Он миссионер. Но весь вопрос в ценностных основаниях, в содержании и в целях Миссии. Церковна ли, православна ли миссия «миссионера» Кураева? Нет, нет и ещё раз нет. Это – хлыстовская миссия, сатанистская миссия, бесовская миссия, извращенская миссия, какая угодно еще, можно здесь спорить до бесконечности. Понятно одно. Миссия Кураева отношения к православному христианству не имеет никакого. Христианскую лексику Кураев просто использует в качестве оболочки, упаковки своих идей, как он использует русский язык для доведения своих мыслей до слушателей, зрителей, читателей.

Так что же такое произошло и что же такое происходит сейчас с протодиаконом Андреем Кураевым? Откуда такое совершенно радикальное духовное негативное перерождение этого ранее уважаемого церковного деятеля?

Один из авторов высказывает предположение: «А потом что-то произошло с о. Андреем. Какой-то неизвестный общественности внутренний переворот, заставивший прежде вполне прилично выглядящего в публичном пространстве человека извергать из себя горы дерьма. Это уже не мелкие модернистские глюки и не хаос с неверными ссылками, а именно тот случай, когда “от избытка сердца глаголют уста”. Обычно церковный человек начинает направо и налево разбрызгивать фекалии после заключения какого-то особо убийственного компромисса со своей совестью. На моей памяти подобные резкие перемены происходили, например, с ортодоксами, впавшими в блуд. Что там было с о. Андреем – не знаю, да и рана ли на совести является причиной фонтанирования вонючих струй из протодиаконского источника? И какая разница, в чем причина? Человеку нужна помощь, это очевидно. И призыв молиться о его вразумлении – это лучший вариант, без сомнения» [46].

О безмерном производстве Кураевым речей с окологенитальной и анальной семантикой уже не раз писали разные авторы [47]. И правильно говорит Андрей Мельков, что стала «традиционной и ключевой скабрезная окологенитальная семантика высказываний Кураева». Андрей Мельков справедливо указывает, что «у Кураева все время какое-то странное, можно даже сказать – болезненное, отношение к сексу» [48]. Это всем очевидный факт! Только добавим от себя – не болезненное, а бесстыдно ненормальное отношение к вопросам секса. Но также и к «анальной семантике». Словечки и выраженьица, типа: «сексуальная маньячка», «фаллоимитатор», «затраханный», «лингам», «параша» [49], «отмиссионерить» и «катехизнуть» [50] (в семантическом значении «совершить половой акт»), «бл…» [51], «пошел в жопу» [52], самым печальным образом вошли в постоянный обиход Кураева, стали неотъемлемой частью его ценностного мышления и, что гораздо страшнее, его «лекций» перед православным народом.

И что самое шокирующее, Кураев при всем этом еще смеет что-то толковать про «отсутствие культуры» [53]! И по учебнику такого человека российские школьники сегодня изучают основы православной культуры!

Свидетельствует православная женщина из провинции, которую посетил Кураев: «он тут приехал и … в аудитории с 17-летними девушками употреблял слова вроде “анальное отверстие”… Девушки только в стулья вжимались, все присутствующие батюшки угодливо смеялись. Мерзость» [54].

Вот что пишет очевидица выступления Кураева в Перми: «Бросалось в глаза, что с особенным удовольствием о. Андрей куражился над женской половиной православных за излишне показную ревность в соблюдении поста: – Идет такая раба Божия и плакат несет перед собой: “Я сегодня особо духовитая, ко мне не приближайтесь”» [55].

Вспомним его наставления православным о том, как надо спорить с астрологами посредством перевода темы обсуждения на тему «энуреза» [56].

Ранее фиксировалось, как Кураев с особым смаком мусолил темы «неприятных запахов», «кровяных следов на полу храмов» и «прилипания к полу» ног женщин во времена менструаций [57].

Вполне в этом русле близкое к кощунству туалетно-семантическое смакование Кураевым деталей трагической смерти Патриарха Алексия II, его [Кураева] высказывания про «уборную» [58] и про «кончину патр. Алексия… как явное вмешательство Божия Промысла и Его заботу о своей Церкви… ясное предостережение против его канонизации. Это, может, и не кара за грехи, но призыв Церкви к новому этапу ее истории» [59].

В том же бесовском наваждении коренятся духовные источники возмутительных кураевских фантазий «про 16-летнего святого Стефана Патриарха Константинопольского, который скончался от поедания брома или мышьяка для убиения в себе восстания похоти» [60]. Там же Кураев черпает свое вдохновение для своей косвенной пропаганды педерастии [61].

Сексуальные псевдобогословские фантазии – это фирменная фишка, фирменный отличительный знак псевдоправославных «евро-миссионеров» Андрея Кураева, Димитрия Першина с его скандальной попыткой низвержения церковных правил о половой жизни, Иоанна Экономцева с его литературными гермафродитами и живыми описаниями секса между земноводными и прочими тварями, Льва Шихлярова с его апологетикой гомосексуализма в его книжке «Христианство и проблемы половых отношений» [62], прочих евро-миссионеров, которых постепенно набирается в церковных структурах целый легион, если не несколько легионов.

Сошлемся на мнение Павла Петровского, представляющееся нам аргументированным: «Мы наверно в сотый, если не в тысячный раз понуждены коснуться того возмутительного случая, когда Кураев в споре с владыкой Феофаном (Ашурковым) шокировал православных людей абсолютно недвусмысленном и горячным порывом защитить гомосексуализм [63], выразив тем самым свою личную самую живую заинтересованность этой темой, остающуюся за печатью тайны, как можно предположить, личную к ней причастность. Что там было – общеизвестно. Но ведь в продолжение той выходки Кураев развил целую теорию [64] … Если человек не совершает гомосексуальные акты, но одержим идеей педерастии (в какой степени, это уже иной вопрос), постоянно или систематически претерпевает гомосексуальные искушения (от чего, к счастью избавлено абсолютное большинство православных), то какой из него может быть священник? Каким пастырем он станет? Это бесовское проклятие будет довлеть над ним и все равно как-то определять его поведение. Какие бы фантазии ни приводил Кураев, но рукополагать таких людей нельзя. Вводя православных в смущение, Кураев что-то толкует про какие-то неясности и разночтения. Нет никаких неясностей. Нет никаких разночтений. Есть кураевская игра в лингвистические наперстки, есть лишь бесовская ловкость языка Кураева, который подленько, пока только по чуть-чуть, понемногу, неявно, но систематически подкладывает православным змеев сомнения в мерзости гомосексуализма» [65].

С ним совершенно согласен А. Рогозянский: «алкоголик священником быть НЕ должен, двоебрачный священником быть НЕ должен, человек, покупающий священство за деньги, священником быть НЕ должен, имеющий одержимость, священником быть НЕ должен. И так далее. Что кого-то таки рукополагают, не отменяет общего правила. Один мой знакомый еврей, благочестивый православный человек, одно время волновался, каким образом спасаться еврею. Ездил в Печоры, специально спрашивал, ответ был таким: крещёному еврею, если хочет спастись, оставаться мирянином и ни на какие должности в Церкви не лезть. По поводу же алкоголизма, наркология даёт очень отчётливый пример. С самого начала принято формировать у человека твёрдое понимание: я – алкоголик. Не “с кем не бывает” и “выпиваю, как многие”, а “я – алкоголик”. Иначе не бросить. Раз я алкоголик, модель поведения строится соответственно: я не могу делать то-то, общаться с теми-то, находиться в тех-то ситуациях. Точно такие же, если не более жёсткие, ограничения должны быть и у бывшего содомита. Тем более, священство-отцовство-руководство. Ему что, просто быть в христианином в Церкви мало? С каких это пор мы стали переживать и бороться за права рукоположения для девиантных групп? У нас что, больше проблем нет? Заняться нечем? В качестве ремарок можно предусмотреть ещё пару замечаний. Первое и самое очевидное. Коль у нас мужское священство, то нет никаких оснований посвящать в сан того, кто сам себя считает не вполне мужчиной. Второе. Гомосексуальность даже и без прямых плотских эксцессов внешними наблюдателями ясно прочитывается. Сегодня это субкультурный код, от которого нелегко отделаться, как нелегко отделаться, например, от усвоенных блатных манер. Конечно, это двусмысленно и никуда не годится, если священник во время Литургии даёт возгласы или читает проповеди с амвона с характерным для гей-культуры прононсом, одевается некоторым “сигнальным” образом и т. д. Просто ради общего блага и спокойствия, без всех остальных сложных рассуждений, такого человека необходимо держать подальше от священства. Что же тут непонятного?» [66].

Но такой вариант совсем не годится для Кураева. Потому Кураев и пытается внушить, что церковные каноны отжили свое, забыты Церковью: «Нарушили и забыли его. Господи, забудьте про этот канон… Церковь их [каноны] давно забыла… Вы их поцелуйте и положите на книжную полочку» [67].

То, что протодиакон Андрей Кураев серьезно духовно нездоров и радикально неправославен, для нас нет сомнений. И как бы ни пришлось скоро переосвящать те православные храмы, в алтари которых по недомыслию пустят Кураева…

Мы слишком много, чересчур много привели даже в этом материале странных или явно ненормальных высказываний Кураева, чтобы их можно было списать на «эдакие полемические приемы».

Протоиерей Георгий Городенцев дает православную духовную оценку тому, почему Кураев церковные и даже богословские вопросы все чаще сводит к вопросам «ниже пояса и преимущественно сзади»:

«Поясню свою позицию в отношении творчества диакона Андрея Кураева следующим примером из жизни и богословия. Лет 10 тому назад я дал студентам Одесской духовной семинарии в рамках преподаваемого мною предмета Основное богословие сочинение на тему “Нравственное содержание Талмуда”. И вот один, надо заметить, неплохой студент подал мне очень оригинальное сочинение. Критикуя Талмуд, он очень подробно остановился на том, как последний учит о Божией Матери. Причем он подробно, страницах этак на 5–7 привел все хулы Талмуда в отношении Нее. Все эти страницы я перечеркнул, снабдив их красноречивыми надписями типа – “это хула!”, “ты что, дурак!”, “надо быть идиотом, чтобы так подробно перечислять все эти хулы!” и т.д. Когда впоследствии, при разборе сочинений я попытался выяснить, откуда же черпал этот студент свое так сказать “творческое вдохновение”, он, не обинуясь, тут же признался, что этим источником послужили “творения” диакона Андрея Кураева. Исходя из этого, можно оценить степень благочестия и глубину ума о. диакона следующим сравнением: все это похоже на то, как если бы кто-то издал объемную книгу против порнографии, обильно снабдив ее выполненными на высоком типографском уровне порнографическими фотографиями, с такими, например, обличительными надписями: “Посмотрите-ка, что они делают!”; “Как им не стыдно!”; “Ай-яй-яй, как это нехорошо!” и т.д. Конечно, мы, православные христиане, имели бы весьма негативное суждение о такой книге, но вынуждены были бы признать, что она пользовалась бы большим успехом и шла бы нарасхват. Так и деятельность о.А.Кураева» [68].

Что имеет в виду протоиерей Георгий Городенцев?

Полагаем, это была с его стороны попытка прокомментировать известные случаи публичного смакования Кураевым антихристианских высказываний о том, что будто бы «душа Иисуса [Христа] после смерти пребывает в аду, где вечно кипятится в котле, наполненном испражнениями» (именно так и сказал публично Кураев), повторения Кураевым зачем-то прочих лживых антихристианских фантазий [69].

Прав Юрий Воробьевский, когда говорит, что протодиакон Андрей Кураев «уникален в первую очередь своими многочисленными и систематическими упоминаниями срамного. Количество произнесения отцом Андреем Кураевым молитв бесам (каковыми и являются его ругательства) превышает число случаев его служения в одном московском храме, где он почислен заштатным клириком. Гнилословие – это протуберанцы, которые исходят из больной души. Страшно за духовное состояние этого образованного и талантливого человека!» [70].

Еще более хлесткие оценки прозвучали в адрес протодиакона Андрея Кураева от наместника Свято-Успенской Почаевской Лавры викария Киевской епархии архиепископа Почаевского Владимира вместе с братией: «Зная о “деяниях” протодиакона Андрея и о том, что он в последнее время все чаще и все более открыто выражает не учение Матери-Церкви, а свое личное заблуждение, этим самым уводя души людей в противоположную спасения сторону, молим Бога, чтобы прекратилось это бесчиние… Его неправославные, неканоничные выражения болью отдают в сердцах верующих, – пишет братия Почаевской обители. Всем уже известно, как он несколько лет назад неподобающе отозвался о чуде Благодатного Огня, который снисходит в Великую Субботу на Гробе Господнем, намекая на зажигалку в кармане патриарха Иерусалимского. В этом году он позволил себе выразить несогласие с Петровым постом. По слову протодиакона, и каноны уже “можно поцеловать и положить на полку” [71], гомосексуалисты же имеют право на священство (каноны ведь уже на полке!)… Такое учение ведет не к Божественной любви, а к вечной погибели…» [72].

Еще более жесткой, но доказательной критике подвергло Кураева в своем коллективном обращении от 18 июня 2010 г. множество украинских православных священников и мирян [73].

Любой другой клирик Церкви после таких оценок, как минимум, задумался бы.

Но весь ужас ситуации в том, что Кураев, занимающийся «раскольничьей политизированной деятельностью» [74], в действительности, не считает себя связанным церковными канонами. Он, думаем, не считает себя и клириком (в признанном понимании этого слова) и не считает, что обременен обязанностью и может нести хоть какую-то ответственности за свои слова, ему просто так удобно [75]. Кураев открыто выказывает неуважение церковных канонам, откровенно говорит, что не подчиняется им, что не считает необходимым для исполнять церковные дисциплинарно-канонические установления [76].

А потому вся критика, все увещевания православных – что о стенку горох. Кураев и его секта опять отмахнутся, выпалив, что это какие-то «раскольники клевещут». Похотливый и иудействующий, со-философствующий бесам псевдостарец Кураев – это «Церковь», а все, кому не нравятся его сальные скабрезности, это раскольники.

Tиповой риторический прием хамитов. На самом деле, ситуация с точностью до наоборот.

«Берутся постоянно какие-то… вопросы о латентном мужеложестве, какие-то исключения, нарочито сложные в контекстуальном отношении патериковые эпизоды, не знаю, что там ещё. И всё только с одной целью: обойтись без собственно “тела” православного вероучения, которое для отца протодиакона категорически скучно», – озвучивает свою версию происходящего А. Рогозянский [77].

Вряд ли именно потому что Кураеву «скучно», он и оживляет свои «миссионерские лекции» генитально-семантической и туалетно-семантической нагрузками. Батюшки правильно говорят, сердце человека, бесконечно обращающегося ко срамному, закрыто для Господа. Только бесам. Мелким или крупным, ему виднее.

Некоторые доказательно полагают, что в содержании кураевской генитально-семантической пропаганды имеются признаки вероучения секты хлыстов. Это именно, что сам Кураев уже давно ушел в хлыстовский раскол. И манит за собою в пропасть своих почитателей. Кураев дискредитирует Русскую Православную Церковь и открыто уже теперь ей вредит. И ведь неслучайно он использует направо и налево выражение «диагноз: “необратимо воцерковленный человек”» [78].

Своим «учебником» по будто бы основам православной культуры он стремится воспрепятствовать воцерковлению российских школьников, делает им прививку от православия, а своими «лекциями» старается сделать из людей сначала «обратимо воцерковленных», а после де-воцерковить.

К сожалению, церковносвященноначалие делает вид, будто бы ничего не видит и ничего не слышит, и словно нарочно осыпает Кураева своими милостями, тем бросая прямой вызов православным верующим, более не желающим видеть и слышать скверных проделок «сладострастного» «бродячего протодиакона»…