Библиотека

В Православных книжных и интернет-магазинах распространилось официальное церковное издание: так называемое «Последование Крещальной Литургии», опубликованное Православным Свято-Тихоновским Богословским Институтом в 2002 году по благословению Патриарха Алексия II. Правда, сам Святейший Патриарх подобного чинопоследования никогда не совершал, и вряд ли мог внимательно с ним ознакомиться.

«Последование» составлено на церковнославянском языке и, как явствует из его названия, объединяет два чина – Крещения и Божественной Литургии. Большая часть текста представляет собой крупные, объемом до нескольких страниц, выкопировки из Требника и Служебника. Однако, это не лишает «Последование» множества нелепостей и противоречий.

 Издание нового чина сопровождается «Исторической справкой». В ней авторы пишут: «Совершение Крещальной Литургии в наши дни многим может показаться чем-то необычным» (с. 109).

Действительно, ни в наши дни, ни в течение тысячи лет после Крещения Руси подобного богослужения в Русской Церкви еще не совершалось. Более того, ничего аналогичного предлагаемому чину не составлял никто из святых церковных учителей-литургистов Вселенской Церкви: ни свт. Василий Великий, ни свт. Иоанн Златоуст, ни свт. Григорий Двоеслов.  

В богословской науке не существует даже такого понятия – «Крещальная Литургия». Ее никогда не изучали ни в одной из Духовных Семинарий (быть может, изучают в ПСТБИ, где этот чин был изобретен). Этот термин представляет собой новообразование XX века, нелепый неологизм.

Рассматриваемое модернистское чинопоследование является не просто «чем-то необычным», но совершенно невежественным и безграмотным с точки зрения православной литургической традиции.

Несмотря на это, данным «Последованием» уже руководствуются в практической деятельности отдельные епископы и священники (в частности – в домовом крестильном храме московского прихода храма свт. Николая в Кузнецах). Создается впечатление, что никакому серьезному критическому обсуждению этот текст никогда не подвергался. Быть может поэтому новосочиненный литургический чин воспринимается многими как «нормальный», «традиционный», «православный» (да к тому же, если верить авторам, «благословленный»!).

Это евангельское установление легло как первообраз в основание истории всех Поместных Церквей. Для Крещения киевлян хорошо подходил Днепр, а для Причастия новопросвещенных русичей потребовалось строительство собора Святой Софии.

Бесспорно, апостолы и крестили, и проводили хлебопреломление. Но в Книге Деяний ни разу не говорится об одновременном проведении этих великих таинств. Так, темничный страж в Филиппах был крещен Павлом и Силой, но не причащен немедленно после того: И крестися сам и свои ему вси абие; введ же я в дом свой, постави трапезу и возрадовася со всем домом своим, веровав Богу (Деян. 16,33-34). Мы видим, что трапеза (вполне возможно – евхаристическая!) была устроена после того, как от места своего крещения хозяин привел апостолов в свой дом, на что требовалось какое-то время.

Заведомо не литургическим было Крещение апостолом Филиппом эфиопского евнуха: И снидоста оба на воду, Филипп же и каженик, и крести его. Егда же изыдоста от воды, Дух Святый нападе на каженика; Ангел же Господень восхити Филиппа, и не виде его ктому каженик, идяше бо в путь свой радуяся (Деян. 8,38-39). Ангел Божий не допустил евхаристического продолжения таинства Крещения.

Подобных примеров в Деяниях Святых Апостолов можно найти немало. Прообразов же «Крещальной Литургии» в Священном Писании мы не встречаем.

Однако эта аргументация основана на лжи. Говоря о существовании в древности единого крещально-литургического чинопоследования, авторы обманываются сами и вводят в заблуждение читателя. Все приводимые ими цитаты говорят не о том, будто Крещение в древности совершалось на Божественной литургии или во время Евхаристической службы – но о том, что после Крещения новые члены Церкви впервые участвовали в таинстве Тела и Крови Христовых.

2) Св. мученик Иустин Философ: «После того, как умоется (т.е. примет Святое Крещение) таким образом уверовавший и давший свое согласие, мы ведем его к так называемым братьям в общее собрание… Потом к предстоятелю братии приносятся хлеб и чаша воды и вина» (с. 110).

3) «Апостольское предание», в котором описание чина Крещения завершается фразой: «Молиться же с верными прежде, чем они исполнят все это (крещальный обряд), они не должны. После молитвы пусть дают им лобзание мира. И тогда же (то есть после завершения крещального обряда) диаконы пусть принесут епископу приношение, и он пусть совершит Евхаристию» (с. 110).

Поразительно то, что буквально все приводимые авторами исторические примеры не подтверждают, но опровергают их аргументацию. Мы видим, что и «Дидахэ», и святой Иустин Философ, и «Апостольское предание» описывают последовательное и раздельное совершение двух Таинств, в то время как авторы чина «Крещальной Литургии» смешивают их воедино. Этого смешения древняя Церковь не знала, о чем и говорят свидетельства ранних христианских писателей.

Бесспорно, многие исторические упоминания о совершении Таинств в древней Церкви говорят о связи между Крещением и последующим предстоянием на первой Божественной литургии, как это описано в «Corpus Areopagiticum»: «В заключение же (по завершении) всего чинопоследования иерарх призывает крещаемого к святейшей Евхаристии» (с. 110).

Но авторы «Крещальной Литургии» не смогли назвать ни одного (!) исторического примера чинопоследований, объединяющих воедино два великих таинства. Все приведенные ими цитаты из Евхологиев и Требников подтверждают совершенно иную мысль – что после Крещения и Миропомазания новопросвещенным следует причаститься за Божественной литургией.   

Какой странной логикой надо руководствоваться, чтобы так прокомментировать эту фразу: «Иными словами, совершение Крещальной Литургии прямо предписано ныне действующими богослужебными книгами!» (с. 112).

Из приведенного авторами исторического обзора однозначно вытекает следующий вывод: аналогов и прототипов «Крещальной Литургии», проводимой в ПСТБИ, Православная Церковь в древности не знала.

Названные таинства были «соединенными с Литургией» вовсе не единым чинопоследованием, но предусмотрительно проводились раздельно, лучше сказать параллельно или синхронно. Таким образом, византийская православная традиция знала «Крещальную Литургию» не в том смысле, что крещение проводилось на Литургии как составная часть богослужения – но в том единственном смысле, что в Великую Субботу к чтению Апостола и Евангелия всех новокрещенных христиан приводили на Литургию, где они впервые причащались Святых Христовых Таин.

Божественная Литургия в Великую Субботу (как это предусмотрено и действующим Типиконом) начиналась с чинопоследования вечерни и доходила до «Господи, воззвах». Далее совершался торжественный «вход Патриарха в храм, сопровождаемого Евангелием и иереями, и большим кадилом, и тремя свечами» (с. 114).

Итак, литургическая служба проходила своим чередом – причем в отсутствие крещаемых. Начиналась она без Патриарха и продолжалась после того, как он временно покидал молитвенное собрание.

Однозначно отмечается, что Крещение осуществлялось не в литургическом собрании, но в совершенно ином помещении – в баптистерии. В этом смысле Литургия Великой Субботы была никакая не «крещальная». Просто во время ее совершения Патриарх проводил (в другом месте!) чин Крещения. И само Крещение было никаким не «литургическим», но обычным православным (подобным изложенному в нашем Требнике). По завершении этого чина новопросвещенные вместе со своим Патриархом присоединялись к литургическому собранию.

Появление в храме Патриарха с новокрещенными христианами было, конечно, заметным: «Когда же Патриарх с новопросвещенными двинется во внутренние врата, второй примикирий возглашает: “Блажени, ихже оставишася беззакония”… Входя же во врата алтаря, Патриарх преклоняет колени трижды и входит» (с. 115). Псалом 31 звучал целиком, вход Патриарха в алтарь сопровождался вхождением туда же двенадцати архиереев.

Но это торжественное появление Патриарха в алтаре было единственной «крещальной» вставкой в чинопоследовании Литургии Великой Субботы. Ни о каком особом участии на ней новокрещенных Типикон константинопольского храма св. Софии не упоминает. Ни Крещения, ни Миропомазания, ни специального «воцерковления» на Литургии не проводилось.

Напомним, что речь идет о «возрождении древнего чина», который никогда не существовал (кроме как в фантазиях церковных реформаторов).

По нашему убеждению, желание «заново осмыслить» значение церковного таинства содержит в себе духовную опасность. Заметим также, что для обновленцев «заново осмыслить» всегда означает начать «практику» новых литургических реформ.

По нашему мнению, совершить требу «на месте» или «вместо» литургических антифонов можно лишь антиканонически, то есть с нарушением канонов и священнической Присяги. Действительно, каждый священник перед рукоположением дает Присягу, в которой клянется перед Престолом Божиим: «Богослужения и Таинства совершать с усердием и благоговением по чиноположению церковному, ничего произвольно не изменяя» [4].

Мы видим, что элладские модернисты решились на соединение чинов Крещения и Божественной литургии, но при этом они столкнулись с тем, что получившееся «последование сильно удлиняется». Это их сильно озаботило. Однако, если бы они не соединяли несоединимое, не пришлось бы сетовать об удлинении богослужения. Говорить же об «уставном порядке» данного модернистского чинопоследования могут лишь люди, давно отказавшиеся от служения по Типикону. 

3. «Незадолго до окончания утрени, как обычно, иерей облачается во все священные одежды (белого цвета) и совершает проскомидию. По отпустительном тропаре утрени иерей входит с Евангелием и фимиамом в приготовленную крестильню… Возглас “Благословено Царство” произносится в крестильне, с Евангелием» (с. 118).

Обратим внимание на то, что по-гречески выход к Святой купели совершается «с фимиамом», что в точности соответствует указанию Требника совершать каждение перед началом Крещения. В аналогичном чине, составленном в ПСТБИ, упоминается лишь изнесение Евангелия и Креста (с. 25).

Во всем остальном мы видим, насколько авторы греческого чинопоследования отступили в своей литургической практике от Типикона: они отказались от чтения часов перед Литургией, существенно сократили утреню, проскомидию предлагают совершать «до окончания утрени» и т.п. Для обновленцев подобные искажения производятся «как обычно».

Здесь указаны священнодействия, которые следует проводить на Божественной литургии… Но можно и «после» службы… А можно и «на другой день»… Комментарии излишни.

Авторы «Последования Крещальной Литургии» из ПСТБИ упоительно и бездумно приводят эти «перлы» модернистского литургического творчества и увенчивают их следующим заключением: «Приведенное греческое последование изящно соединяет древнюю византийскую традицию и современную греческую богослужебную традицию, и поэтому, с учетом отличий греческой и русской практики, может служить парадигмой для современного русского чина Крещальной Литургии» (с. 119).

Как мы видели, упомянутая «древняя византийская традиция» является фикцией, а «современная греческая богослужебная традиция» – примером упаднического обновленческого творчества. Это – недостойный образец для подражания. Избави, Боже, нашу Церковь от такой «парадигмы» и помоги нам сохранить традиции святоотеческого благочестия!

Авторы нового богослужебного чина в разделе «Уставные указания» пишут: «В предлагаемом чинопоследовании Крещальной Литургии отсутствуют антифоны (наряду с тропарями и кондаками по Малом входе), место которых традиционно занимают Крещение и Миропомазание (ср. с порядком Литургии в те дни года, когда она соединяется с вечерней)» (с. 119).

Мысль о «традиционном» местоположении Крещения и Миропомазания на Литургии настолько невразумительна и абсурдна, что мы ее оставляем без комментариев.

Верно то, что в рассматриваемом чинопоследовании отсутствуют тропари и литургические антифоны – а также песнопение «Единородный Сыне» и малые ектеньи.

Фактически «Крещальная Литургия» начинается с Малого входа. Все, что полагается на Божественной Литургии прежде входа с Евангелием – на ней опущено.

Если из алтаря (при открытых Царских вратах!) исходят священнослужители с Крестом и Евангелием для того, чтобы произвести чин освящения воды в Крещальной купели – прилично ли им выходить из боковых диаконских дверей, или следует торжественное исхождение совершать Царскими вратами?

Мы убеждены в том, что исходить следует именно Царскими вратами, а не боковыми. Аналогом следует выбрать ясное предписание Типикона о выходе из алтаря для освящения вод на Божественной литургии в навечерие Богоявления: «И по заамвонной молитве абие исходим вси ко священной купели в притвор, или на источник Царскими враты» (6 января) [3].

Вообще, мы никогда и нигде не встречали, чтобы на Великое или Малое водоосвящение духовенство выходило не Царскими вратами. Вне всякого сомнения, исхождение боковыми дверями снижает торжественность крещального священнодействия.

Для чего же составители «Последования Крещальной Литургии» решили отступить от уставного и общепринятого православного обычая? Очевидно для того, чтобы попытаться «вписать» чин Крещения в структуру Божественной литургии, обозначив подобие гипертрофированного Малого входа.

Но эта затея оказалась несостоятельной. Пострадал и крещальный чин, и литургическое последование. Крещальный – исходом через боковые двери. Литургический – упразднением антифонов, блаженных, тропарей и пр.

Обычно именно на Малом входе производят все награждения духовенства – такие, как возведение в сан протоиерея, игумена и т.п. Допустим, что по мысли составителей рассматриваемого чинопоследования «Крещальной Литургии», оглашенных «возводят» в достоинство христиан. Было бы логично осуществлять это именно на Малом входе. Но не понятно – почему ради этого надо ликвидировать всю начальную часть Литургии прежде Малого входа?

На «Крещальной Литургии» все происходит наоборот. После завершения миропомазания прежде предлагается прочтение молитвы «Боже Святый» и пение «Елицы во Христа крестистеся» (с. 40-41). Только после завершения этого песнопения читается молитва Входа «Владыко Господи Боже наш» и совершается Малый вход. Никаких тропарей по Входе при этом не предусмотрено… Но, странным образом, после этого заканчивается пение «Елицы во Христа крестистеся».

По нашему мнению, такие инверсии (перестановки) в чине Литургии ничем не оправданы. Они понадобились составителям модернистского чинопоследования для того, чтобы создать видимость его логичности и разумности, в то время как они отсутствуют. Убедиться в этом не трудно, если предположить, что «Крещальная Литургия» началась, но по каким-то обстоятельствам оглашенный не смог принять на ней Святое Крещение. В таком случае путаница в порядке прочтения священнических молитв «Владыко Господи Боже наш» и «Боже Святый» будет очевидной. Становится явной безграмотность и искусственность рассматриваемого чинопоследования.

Искажение происходит не только в структуре литургического последования, но и в символическом его осмыслении. Во всяком случае, троекратное круговое шествие новокрещенных означает иное, чем Малый вход с Евангелием на Литургии. Там – пасхальная радость принявших спасительную благодать от вод Святой купели и троекратное (как крещенных во имя Отца и Сына и Святого Духа) шествие со свечами (но без Евангелия!) вокруг купели, омывшей человеческие грехи. Здесь – символическое шествие Христа на проповедь Царства Небесного, сопровождаемое внесением напрестольного Евангелия в Царские врата.

Малый литургический вход имеет свое символическое значение и в отсутствие крещаемых. Это – прежде всего вход предстоятеля (во образ Христа) в Царские врата алтаря в сопровождении всей видимой и невидимой Церкви – клириков и Ангелов («Сотвори со входом нашим входу святых Ангелов быти»). Малый вход не следует направлять вокруг купели.

Отметим существенное отличие рассматриваемого «Последования» от византийского чина Литургии Великой Субботы. У греков на Литургии было два разных Входа. Первый – обычный Вход с Евангелием после «Господи, воззвах» (с. 114), и второй – когда отшедший для крещения Патриарх возвращался в храм под пение 31-го псалма. «Крещальная Литургия» авторов из ПСТБИ совместила воедино эти два разных по смыслу и содержанию богослужебных элемента.

Согласно новому чину, Крещение совершается на Малом входе. Согласно древнему византийскому последованию, Вход с Евангелием был частью Литургии, а для совершения Крещения Патриарх покидал литургическое собрание. Возвращение Патриарха вместе с новокрещенными (второй Вход) происходило без Евангелия, без Креста и без Мира. Новый модернистский чин, не различая этих двух Входов, путь от Купели сопровождает следующими рекомендациями: «И абие приемь иерей Святое Евангелие, даст е диакону и вземлет Честный Крест и сосуд со святым Миром» (с. 41).

Нелепым и странным представляется указание в «Последовании Крещальной Литургии» совершать также и Великий вход вокруг крещальной купели: «И аще возможно есть, идут вкруг святыя купели» (с. 56).

Для Великого входа существует солея – специально оборудованное для него место перед иконостасом. Исключение бывает в Великую Субботу, когда Вход совершается перед Господней Плащаницей. Но чтобы идти с наполненным Потиром в баптистерий – до такого, кажется, не додумывался раньше еще никто.

Авторы «Последования» как будто одержимы навязчивой идеей освятить литургическим чином Крещение, сделать его еще более «евхаристичным». Но это – ревность не по разуму. Крещение – таинство вхождения христианина в Церковь, оно соответствует в Евангелии пришествию Спасителя на Иордан. Евхаристия соответствует совсем другому евангельскому сюжету – Тайной Вечери, уготованной для божественного священнодействия Тела и Крови Христовых и последующих за ней спасительных Страстей Господних. Совершать Великий литургический вход через крещенскую купель означает перепутать все страницы Св. Евангелия и нарушить стройный и величественный чин Божественной литургии.

Сомнительным представляется предлагаемый в «Последовании» возглас на Великом входе: «Преосвященныя митрополиты, архиепископы и епископы, и весь священнический и монашеский чин, и причет церковный, братию святаго храма сего, новопросвещенных рабов Божиих имярек и восприемников их имярек, и всех вас, православных христиан да помянет Господь Бог…» (с. 56).

Физически затруднительно священнику, держа в руках Потир, наполненный вином, назвать по имени всех закончивших огласительный цикл новокрещенных христиан – которых в группе могут быть десятки и даже сотни. Тем более затруднительно назвать имена всех их восприемников. Когда крещаемых один-два это, очевидно, не составит большого труда, но произнести требующееся возглашение торжественно и безошибочно при большем количестве молитвенников сможет не каждый батюшка (и даже епископ).

Однако, вопрос заключается не только в затруднительности выполнения этого требования, но, главное – в его духовной целесообразности. Зачем это надо? Кто и когда называл на Великом входе всех новокрещенных по имени, да еще вдобавок с их крестными-восприемниками? Этой чести в Церкви сподобляются лишь архиереи, но не неофиты.

Весьма загадочным является указание в новом чине «Крещальной Литургии» о том, что должно быть после отпуста, то есть во время чтения благодарственных молитв: «В сие время иереи могут совершити измовение святаго Мира» (с. 91).

Итак, измовение Мира следует совершать после отпуста. Однако, это измовение иереи совершать не обязаны, но лишь «могут». Стало быть, измовение Мира «иереи могут и не совершати»? Или его можно совершать в какое-то другое время? Уж не на 8-й ли день? Недоумение остается неразрешенным (как и в чине элладских модернистов – с. 119).

Еще большее недоумение вызывает в «Последовании Крещальной Литургии» легкомысленное отношение к обряду воцерковления. Авторы явно не утрудились продумать этот вопрос.

Здесь нелепость на нелепости. Может ли церковное чинопоследование зависеть от количества служащих священников? Допустимо ли во время Литургии проводить священнодействие, связанное с введением мальчиков в алтарь? Продолжать ли обряд воцерковления, если просительная ектенья завершится прежде его окончания, или начинать пение Символа веры, несмотря на помехи?

В этом «Приложении», в частности, указывается: «Чин воцерковления… не должен следовать за Причащением Св. Тайн, которое приобщает человека к полноте Богообщения и не требует дополнения, но должен предварять его. Поэтому возможны два варианта: если Крещальную Литургию служит лишь один священник, то он может совершить воцерковление новокрещенных после того, как причастится сам, но до Причастия мирян (пока св. врата затворены); если же литургисают несколько иереев, то воцерковление совершается одним из них сразу после Великого входа и затворения св. врат» (с. 120-121).

Составители нового чинопоследования «Крещальной Литургии» не удосужились найти место обряду воцерковления в своем литургическом шедевре. «Последование» ссылается на «Приложение» (Зри!). «Приложение» же говорит, что чин воцерковления «должен предварять» Причастие.

Если бы аналоги «Крещальной Литургии» существовали в древности, решение этого «неразрешимого» вопроса было бы также известно. В рассматриваемое же «Последование» чин воцерковления не вписывается гармонично, является в нем инородным телом (не имеющем даже своего определенного места!). Очевидно, что обряд воцерковления должен быть проведен между Крещением и началом Божественной литургии (только, разумеется, не «Крещальной»).

Предложение священнику проводить обряд воцерковления «после того, как причастится сам, но до Причастия мирян» можно рассматривать как литургический нонсенс.

При составлении своего чина авторы «Крещальной Литургии» совершили серьезную литургическую ошибку. Ошибка эта заключается в том, что при изобретении нового богослужебного чинопоследования ими был проигнорирован вопрос о распределении служб суточного круга богослужения.

Как известно, суточный круг богослужения представляет собой определенную на каждый день Уставом последовательность служб (строго говоря, неодинаковую в разные дни церковного года).

В обиходной практике нередко «по немощи» опускаются некоторые службы суточного круга – полунощница, повечерие, часы, иногда даже вечерня и утреня. Но при любом подобном сокращении богослужения грамотный уставщик может указать, какие именно элементы суточного круга оказались изъяты (или были прочитаны «келейно»).

Кроме служб суточного круга проводятся иные богослужения, именуемые требами. По словам протоиерея Геннадия Нефедова, «богослужение частное выделяется из цельного круга богослужений, учитывая личные нужды каждого христианина…» [2, с. 5].

Главным отличием треб от уставных богослужений является следующее. Требы служатся в дополнение к суточному кругу богослужений и по желанию могут быть свободно опущены или добавлены без нарушения его порядка. Уставные же богослужения, напротив, представляют собой строго регламентируемую Типиконом последовательность служб суточного круга, не допускающую искажений или изъянов.

В различные дни года в суточном круге богослужений Литургия может отсутствовать, а может проводиться, соединяясь либо с изобразительными (обедницей), либо с вечерней. При этом как изобразительны, так и вечерня являются неотменяемыми элементами любого суточного богослужебного круга.

Существуют дни церковного года, когда по Уставу Литургия не положена. Таковыми являются Великий Пяток и прочие предписанные Типиконом будние дни Великой Четыредесятницы, среда и пяток Сырной седмицы, а также («аще прилучится и изволит настоятель») будни малых постов, когда проводится богослужение по чину «Аллилуйа».

Проведение «Крещальной Литургии» в такие дни не ломало бы структуры суточного круга – и обедница, и вечерня служились бы своим чередом. Одна беда – служение Литургии (даже «крещальной») Типикон в эти дни запрещает.

Таким образом, проводится Божественная литургия в большинство дней церковного года – кроме Рождественского и Крещенского Сочельников и будних дней Великого поста. Литургия может проводиться, в соответствии с Типиконом, по чину свт. Иоанна Златоуста или свт. Василия Великого.

Характерной особенностью суточного круга в эти дни является отсутствие отдельной службы изобразительных (обедницы), и проведение изобразительных в соединении с чинопоследованием Литургии (после 6-го часа). Действительно, практически все составляющие элементы изобразительных (по Часослову) входят в состав чинопоследования Литургии в эти дни.

Служение «Крещальной Литургии», в которой вместо изобразительных антифонов предусмотрен чин Крещения, упразднило бы из суточного круга неотменный его элемент – обедницу. Проводить же обедницу отдельным чином (скажем после 6-го или после 9-го часа) в случае, если служится Литургия, Типикон не допускает.

Таким образом, если бы новое чинопоследование проводилось в дни, когда Литургия должна соединяться с изобразительными, возник бы невосполнимый богослужебный ущерб: изъятие из суточного круга его неотменного элемента – изобразительных.

Так проводится богослужение в навечерия Рождества и Крещения (кроме субботы и воскресения) и во все будние дни Великого поста, когда, согласно Типикону, положена служба с Литургией.

В Великую Четыредесятницу это бывает Литургия Преждеосвященных Даров; в праздник Благовещения – Литургия свт. Иоанна Златоуста; в Великий Четверг и Великую Субботу (как и в оба Сочельника) – Литургия свт. Василия Великого.

Если предположить, что служение «Крещальной Литургии» будет совершено в один из этих дней, то окажется, что таинство Крещения проводится вместо вечерни – одного из основных и неотменных богослужений суточного круга.

Кроме трех рассмотренных случаев, других возможностей проведения Божественной литургии в круге суточного богослужения Типикон не предусматривает.

Мы убедились в том, что «Крещальная Литургия» не вписывается ни в один из них. Следовательно, новоизобретенное модернистское чинопоследование не может быть проведено ни в один из церковных праздников, так чтобы при этом не исказился суточный круг богослужения того дня.

Причина этого заключается в том, что «Крещальная Литургия» не является органичным православным чинопоследованием, но представляет собой требно-богослужебного «кентавра». Этот «кентавр», с одной стороны, не может быть рассмотрен как полноценная служба, подобная традиционной Литургии. С другой стороны, он не является и обычной внебогослужебной требой – нельзя же представить себе «внебогослужебную Литургию»!

Авторы «Последования» совместили страницы Требника с текстом Литургии свт. Иоанна Златоуста. По всей видимости, они не учли того, что в главный день совершения Крещения – в Великую Субботу – следует, согласно Типикону, проводить Литургию по чину свт. Василия Великого.

Таким образом, «Последованием Крещальной Литургии» принципиально невозможно воспользоваться ни в Великую Субботу, ни в навечерие Рождества Христова, ни в Крещенский Сочельник!

Входный стих на Малом входе является украшением Божественной литургии. Он проводится лишь на Пасху и некоторые Господские праздники (включая Сретение и Духов День) и строго регламентируется Типиконом.

В новом чинопоследовании предлагается неслыханный входный стих: «Блажени, ихже оставишася беззакония и ихже прикрышася греси» (с. 42). По нашему мнению, изобретение новых входных литургических стихов – дерзкая и духовно несостоятельная инициатива. Предположим, «Крещальная Литургия» будет проводиться в один из праздников, когда Типиконом предусмотрен входный стих. Какой стих следует выбирать – уставной или новоизобретенный?

Нельзя не признать весьма оригинальным назначение перед Евангельским чтением аллилуария, стихи которого совпадают почему-то с прокименом на утрени праздника Крестовоздвижения: «Воспойте Господеви песнь нову, яко дивна сотвори Господь. Стих: Видеша вси концы земли спасение Бога нашего».

Рассматриваемое «Последование» предлагает без альтернативы читать на «Крещальной Литургии» Апостол и Евангелие из Требника (то есть 91 зачало из Послания к Римлянам и 116 зачало от Матфея).

Однако на каждый день церковного года, в соответствие со столпами Евангельскими, назначено определенное рядовое чтение, которое должно звучать первым (кроме субботы). Известны уставные случаи, когда рядовое чтение переносится на иной (обычно предыдущий) день – но поводом для такого переноса служит всегда праздник (часто – бденный Святой). Нам не известно ни одного примера, когда дополнительное требное чтение отменяло бы чтение рядовое. Общепринятой уставной практикой является добавление к рядовому (первому) зачалу требного зачала (второго). Так бывает при заупокойных службах, равно как при всех прочих дополнительных чтениях, которые содержатся в приложении к служебным Апостолу и Евангелию.

Еще более недопустимо, с точки зрения Типикона, отменять или переносить праздничные апостольское и евангельское чтения. Если рассматриваемое чинопоследование проводится в те дни, когда на Литургии полагается пение «Елицы во Христа крестистеся» (к примеру, в Лазареву Субботу), опускать рядовое чтение означает лишиться главного смысла Праздника. Такие дни наименее всего подходят для замены уставных зачал Апостола и Евангелия на «требные» – крещальные.

Абсурдным, если вдуматься, выглядит возглас после сугубой ектеньи (с добавленными прошениями из Требника). Диакон глаголет: «Елицы вернии, паки и паки миром Господу помолимся!» (с. 50). Выходит так, что «верные» с начала службы спокойно молились, а потом вдруг услышали: «Те, которые являются верными (елицы вернии), снова Господу помолимся!» На традиционной Литургии этот возглас имеет вполне понятный смысл: сперва оглашаемым предлагается покинуть собрание: «Оглашеннии, изыдите!», а потом – верные (елицы вернии) приглашаются к усердной молитве. В «Последовании к Крещальной Литургии» этот момент явно не продуман.

Появившаяся в последние годы практика опускания ектеньи об оглашенных представляется в высшей степени сомнительной и безосновательной – в особенности, если учесть возрождающийся институт катахезации. Изъятие ектеньи и молитвы предполагает, что ни одного оглашаемого в молитвенном собрании присутствовать не может. Но где гарантия того, что кто-то из оглашенных не окажется на Литургии?..

Сочинители нового литургического последования решили изобрести новый текст для причастна (или киноника), причем даже не один, а целых два: «И поют лицы киноник: “Блажени, ихже оставишася беззакония, и ихже прикрышася греси”. Ин:“Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, во Мне пребывает и Аз в нем, рече Господь”» (с. 77-78).

Безусловно, приведенные псаломский и евангельский стихи являются очень «крещальными» и очень «литургическими». Однако Православная Церковь их все-таки никогда не использовала в качестве киноника. Типиконом такие тексты не предусмотрены.

Мы видим, что в том православном чинопоследовании, которое взято модернистами «за образец», новых киноников не предлагается. Напротив, про первый указывается, что он «старый», а второй является причастным Великой Субботы и содержится в Типиконе.

Существующее в Церкви чинопоследование Крещения является древним и священным. Желание сделать его «более литургичным» представляется дерзостью, если не безумием. Наши богослужебные и требные чины настолько прекрасны и совершенны, что любая попытка их «улучшить» неизбежно оборачивается уродованием и искажением. Так вышло и с рассмотренным нами чином «Последования Крещальной Литургии».

Не нужно ни большого ума, ни фантазии для того, чтобы состряпать из чинопоследований Требника и Служебника другие подобные «чины». Например, чин «Елейной Литургии» – совмещение таинства Елеосвящения с Литургией (пособоровался – и сразу причастился!). Или – чин «Венчальной Литургии» (все повенчались – и одновременно причастились!). Или – чин «Отпевальной Литургии» (прямо во время обедни отпеть новопреставленного!). Или (для монастырей) – чин «Постригальной Литургии» (монашеский постриг во время обедни!). Или – чин «Акафистной Литургии» (совмещение молебного акафистного пения с Божественной Литургией!).

Эти экстравагантные идеи будут ничуть не менее несуразными, чем неведомый Православной Церкви нелепый и бездарный чин «Крещальной Литургии». 

Надо крестить по Требнику и совершать Литургию по Служебнику. А главное – удерживаться от сочинения новых модернистских чинопоследований.