Богородица

Библиотека Школа церковной смуты. Плоды обновленческой «катехизации»

Ради вас имя Божие хулится у язычников!


26 августа 1997 года на радиостанции «София» в программе «Православная община» ведущий Дмитрий Гасак (один из тех молодцов-активистов храма Успения Пресвятой Богородицы в Печатниках, который измывался в алтаре над священником Михаилом Дубовицким, участвовал в его насильственной госпитализации, а также сопровождал отца Михаила под видом родственника в психиатрическую больницу и потому за свою вину перед Церковью был отлучен Святейшим Патриархом от причастия до полного покаяния) сообщил о собрании Сретенского и Преображенского братств 8–9 и 17–19 августа в Москве и зачитал два обращения «членов братств и их друзей» «из 16 епархий и 6 стран» к Святейшему Патриарху Алексию II.

В сопроводительном письме к Патриарху «члены и друзья» не без дерзости требуют от Предстоятеля нашей Церкви «незамедлительного церковного разрешения» изложенных в «Обращениях» проблем, которые назрели в их братствах и «по всей Церкви».

Под первым «Обращением» поставлено 1054 подписи, оно содержит семь пунктов требований и пожеланий. Это образчик полной некомпетентности в церковных и богословских вопросах, невежества агрессивного, кичащегося своим превосходством над другими членами Церкви и устанавливающего цензуру для выражения взглядов, противоположных обновленчеству.

Главной особенностью этого «Обращения» является, помимо всего прочего, горделивая попытка доказывать то, что вполне очевидно и не требует доказательств, с чем никто не спорит и что является достижением отнюдь не «кочетковской» общины, а всей Церкви. Например, авторы предлагают Святейшему Патриарху «устранить препятствия» для деятельности миссионерских приходов и «катехизации взрослых». Это требование содержит совершенно нескрываемый упрек Предстоятелю нашей Церкви в каких-то (то ли его, то ли чьих-то) кознях и противодействиях миссионерской деятельности и катехизации, хотя этим занимается практически каждый приход Русской Православной Церкви, не говоря уж о работе специальных отделов при Священном Синоде, возглавляемых игуменом Иоанном (Экономцевым) и епископом Белгородским Иоанном (Поповым).

Другой пункт, подобно предыдущему, связан с желанием «членов и друзей» кочетковских братств опять-таки «снять препятствие с регулярного причащения». Еще один пункт звучит почти как отчаянный вопль: «Крайне необходимым, мы считаем, и возрождение изначально присущей Церкви общинности с учетом опыта, накопленного в русском и мировом Православии в XX веке, в частности инициатива домашних встреч мирян для совместной молитвы, чтения и изучения Священного Писания». Интересно, когда сочинялся этот текст, какие видения мерещились «кочетковцам»? Наверное, им воображались страшные картины, как некие ортодоксы-консерваторы, а может, кое-кто из Священноначалия, приходят в негодование при одном упоминании о коллективном «чтении и изучении Священного Писания»...

И этой, с позволения сказать, псевдобогословской графоманией заявляют о себе Святейшему Патриарху руководители и члены братств!

Вообще, судя по этому обращению, члены братства и их друзья не совсем представляют современный церковный контекст: какие проблемы относятся к ведению Поместного или Архиерейского соборов, какие – к ведению Святейшего Патриарха или Священного Синода, а какие к ведению правящего архиерея; какие вопросы являются прерогативой настоятеля, а какие духовника. Почему Патриарх, а не духовник должен решать вопрос о «частной исповеди и дополнительном посте» часто причащающегося прихожанина? В обращении «членов и друзей» (пункт 3) говорится, что для еженедельного причащения «тяжким бременем, на наш взгляд, становится требование частной исповеди и дополнительного поста перед каждым причастием». Очевидно, что так называемые «члены и друзья» попросту мечтают упразднить из многовековой практики нашей Церкви посты и частную исповедь как таковые, а ссылка при этом о необходимости еженедельного причащения просто подходящей предлог для этого.

И совсем другой пример: введение в практику богослужений «крещальных» и «венчальных» литургий. Решение этого вопроса – привилегия Соборов. Что же касается «участия всего народа в храмовом богослужении, в частности общего церковного пения», то вряд ли Патриарх (и как Предстоятель всей Церкви, и как правящий архиерей) может навязать или, наоборот, запретить настоятелям эту практику – всё зависит от состава прихода и местных традиций.

И уж совершенно анекдотичным выглядит требование авторов «Обращения» разрешить служение литургии святого апостола Иакова (практика служения этой древней литургии, кстати, исключительно в день памяти апостола Иакова и непременно с участием архиерея, в Иерусалимской Церкви заглохла еще в прошлом веке). Понятное дело, без этой инициативы снизу, «основанной на личном опыте», без удовлетворения этой «жизненно важной духовной потребности» кочетковцев начинает «охватывать сильнейшая сердечная боль»...

Впрочем, «анекдотичность», наивность, неофитская некомпетентность куда-то исчезают, когда авторы «Обращения» заговаривают об оппонентах. Здесь уже не до «братского диалога», не до обсуждений вопросов «в духе открытости» – это относится только к «представителям других христианских конфессий». Что же касается своих, православных оппонентов – здесь «члены и их друзья» готовы применить апробированные веками полицейские методы. Они предлагают Патриарху запретить для продажи в храмах издания, где критикуются беспомощные переводы богослужебных текстов священника Георгия Кочеткова на русский язык, где собратья-священники указывают ему на ошибки и противоречия в его суждениях о границах Церкви, где его предостерегают от некоторых декларируемых им методов катехизации, которые могут привести к появлению сектантского духа в его общине. Более того, своим цензурным жалом они уязвляют не только церковно-публицистические книги и брошюры, не только церковные средства массовой информации – радиостанцию и газету «Радонеж», «Русь Державную», но и светские: с ретивостью городового, теряя всякие законы приличия, они предписывают Патриарху негативные оценки телепрограммы «Русский дом».

Дух этого «Обращения» более всего выражен в заключительных аккордах документа, где авторы, вслед за антицерковными публицистами, почти слово в слово, повторяют клеветнические обвинения в адрес Священноначалия нашей Церкви: «Мы против попыток политизации Православия, ограничения его национальными рамками и использования его в качестве государственной идеологии». Отождествление единичных выступлений нескольких священников и прихожан с позицией и доктриной всей Церкви – метод, достойный людей, стоящих вне церковной ограды, но отнюдь не тех, кто лицемерно говорит про Русскую Православную Церковь, что «ее радости – наши радости, ее беды – наши беды».

Зачитав это «Обращение», Дмитрий Гасак призвал слушателей, не имеющих никакого отношения к упомянутым братствам, также поучаствовать в церковной смуте и поставить свои подписи под ним и даже указал адрес, где можно это сделать. Неужели идейные руководители обновленцев настолько потеряли чувство реальности, что решили меряться силами с православными! Неужели они думают, что на каждую их подпись нельзя собрать тысячу подписей верных Русской Православной Церкви сыновей и дочерей! Неужели они не видят, что прочно стоят на пути церковного раскола!

По всей видимости – «потеряли», «не думают», «не видят», поскольку сочинили другое, более дерзкое «Обращение» к Патриарху и заставили подписаться под ним 1036 прихожан храма Успения Пресвятой Богородицы в Печатниках.

Второй документ посвящен событиям 29 июня. Напомним вкратце об этих скандальных событиях: в этот день и.о. настоятеля священник Георгий Кочетков сорвал воскресную службу в храме, вырвав из рук служащего священника Михаила Дубовицкого богослужебные книги, всенародно – с амвона – объявил, что он «одержимый» и что он «служит дьяволу», приказал своим клевретам в алтаре насильственно разоблачить отца Михаила и сорвать с него иерейский крест, удерживать и не выпускать его оттуда более двух часов до приезда психиатров и, наконец, дав согласие на его насильственную госпитализацию по ложному диагнозу, руководил выдворением с применением физической силы молодого священника из алтаря и заключением его в машину «скорой помощи».

Содержание «Обращения» к Патриарху основано на интересных, но, по сути, второстепенных вещах, которыми авторы пытаются затмить истинную картину случившегося: например, мы узнаем об интерпретации событий радиостанцией и газетой «Радонеж», а также телепрограммой «Русский дом»; о том, как реагировали и как не реагировали на эту историю протоиерей Олег Клемышев и архиепископ Арсений; о том, какие документы и свидетельства авторы считают подложными, а какие подлинными; о том, как должно вестись расследование церковной Комиссией, о том, что она не должна задавать «провокационных» вопросов (заметим в скобках, что для людей с чистой совестью провокационных вопросов не бывает); о том, что кочетковцы возмущены широким распространением видеопленки событий (сделанная ими же самими видеозапись бесчиния оказалась «троянским конем», бомбой, взрыв от которой поразил не «врагов», а их самих). Остальное – «лирика», призванная «плетением словес» заставить забыть, о чем идет речь. Почти каждое из рассуждений авторов переворачивает всё с ног на голову: гонимые оказываются гонителями, и наоборот. Большинство вещей, о которых говорится в документе, представляется в искаженном виде, иногда допускается откровенная ложь и клевета, о чем будет сказано ниже. Но вступать в дискуссию по этим частностям – значит поддаться этой бесплодной болтовне и уходить все дальше и дальше от истины.

Анализ же событий в храме 29 июня должен основываться на трех самых важных моментах, которые подтверждены и не могут быть оспорены любой из сторон:

1. Духовный наставник общины – священник Кочетков – всенародно объявил (и до сих пор объявляет, а за ним – кочетковское окружение) отца Михаила психически больным человеком.

2. Группа мирян по повелению священника Кочеткова удерживала отца Михаила в алтаре более двух часов, в течение которых она разоблачила иерея Божия (с него насильственно сняли богослужебную одежду – фелонь и епитрахиль) и сорвала с него священнический крест.

3. Та же группа мирян (а не врач и санитар, стоявшие рядом), выполняя приказание и.о. настоятеля, применила силовые методы для выдворения из алтаря отца Михаила и заключения его в машину «скорой помощи».

Все остальные факты и их оценки, а также бесконечные разговоры о причинах конфликта являются предметом разногласии между двумя священниками. Но, на наш взгляд, этих трех фактов вполне достаточно, чтобы (даже не дожидаясь решения Комиссии, назначенной Патриархом, следствия, учиненного милицией, итогов журналистских расследований и т.д.) поставить их в контекст евангельской этики.

Итак, первое: обвинение отца Михаила в безумии.

Мы не знаем, что может подвигнуть христиан нарушить страшное предостережение Самого Господа, грозящего геенной огненной тем, кто напрасно говорит о брате своем «безумный» (Мф. 5, 22)! Во избежание этой напраслины мы, христиане, особенно в нашей стране, богатой опытом использования психиатрии в борьбе с инакомыслием, должны быть весьма осторожны в оценках психического поведения людей. И помнить в этой связи, пожалуй, только то, что имел в виду псалмопевец: «Рече безумен в сердце своем: несть Бог» (Пс. 13,1; 52,1).

Авторы «Обращения» эти «частности» не берут в расчет, они твердят: «Обоснованность госпитализации была подтверждена врачебно-контрольной комиссией». Это ложь. О решении комиссии первая ложно информировала в «Русской мысли» И.А.Иловайская, затем – в «Новой газете» литератор И.И.Виноградов. Мы ознакомились с этим документом-отпиской Минздрава (от 11 июля), защищающего честь мундира, не более того. В нем нет речи о здоровье или нездоровье отца Михаила, не указывается, как утверждает Виноградов, первоначальный диагноз, по которому оклеветанный священник был госпитализирован и который через несколько часов был признан врачебной комиссией ложным, – здесь всего лишь говорится о том, что «госпитализация была осуществлена в соответствии с действующим законодательством», то есть затрагивается правовая сторона и утверждается законность процедуры госпитализации...

Тем временем отец Михаил трижды был освидетельствован психиатрами – 14-й психбольницы (29 июня), 7-й клинической больницы (31 июня), 18-го психдиспансера (18 августа) и признан психически нормальным.

Теперь на минутку представим невозможное – диагноз, объявленный с амвона своей пастве священником Кочетковым и разнесенный в миллионах тиражах СМИ по всему миру, соответствует истине. Но тогда как расценить поступок пастыря, разгласившего, вопреки всем законам общественной этики, диагноз своего собрата? Объяснить это очень просто: он сам не верит в душевное нездоровье отца Михаила. Если бы это было так, то он (в интервью «Би-Би-Си», «Русской мысли», радиостанции «Эхо Москвы», наконец, в Рапорте Патриарху), а вслед за ним его клевреты – Гасак-Горин, М.Подгородников, И.И.Виноградов и др. – даже ради «дипломатии», нашли бы хотя бы одно слово сочувствия больному священнику. Но для них отец Михаил это не потерявший здоровье человек и даже не просто оппонент, а самый настоящий враг, которого они решили «уничтожить», раз он «не сдается».

В этой ситуации становятся понятными многочисленные высказывания священника Кочеткова об отце Михаиле, выдержанные в обвинительном тоне, например, такие: «Два месяца мы терпели то, что невозможно было терпеть. Мы понимаем, что на нас напали не просто традиционалисты, не люди, допустим, старообрядческого духа... А здесь были какие-то партийно-корпоративные, почти мафиозные интересы, которые пытаются распространить свое влияние на всю Церковь» («Русская мысль», № 4183). Или такое место из «Обращения»: «Однако в соблазне обвиняют нас – как будто не было двух месяцев непрерывных провокаций и унижений прихожан и нашего настоятеля, отца Георгия Кочеткова, со стороны священника Михаила Дубовицкого, руководимого людьми, которые и стали нас потом обвинять, например, игумен Тихон (Шевкунов)». Такие слова похожи больше на сводки военных действий, чем на свидетельства болезни молодого иерея.

Кстати, психиатры, посмотревшие видеозапись событий, не только не нашли никаких отклонений в поведении отца Михаила, но, напротив, выявили у него удивительное самообладание, твердость, адекватность своему священническому статусу. В течение двух часов своего «заключения» в объятиях алтарников он ни разу никого не ударил (даже в ответ на насилие), никого не оскорбил, не повысил голоса на своих притеснителей.

Теперь второе: насильственное удержание мирянами в алтаре отца Михаила и его разоблачение с применением физической силы.

Этот факт – одно из самых слабых и противоречивых мест в версии кочетковцев. Поэтому сам священник Кочетков его и не упоминает нигде («Обращение» тоже умалчивает), твердя постоянно, что до отца Михаила «никто пальцем не дотрагивался» («Русская мысль»), что «никто из наших прихожан его ни разу нигде не ударил» (Рапорт Патриарху); что версия происшедшего – «будто бы кто-то избивал отца Михаила, будто бы его отправили в психиатрическую больницу совершенно безосновательно и будто бы унижалось достоинство этого человека» – клеветническая и что, «слава Богу, этого не было» (радиостанция «Эхо Москвы», 22 августа). Авторы же «Обращения» в этом вопросе доходят до абсурда: «Мы все своей христианской совестью свидетельствуем... что никто из наших братий-алтарников, ни тем более отец Георгий, не наносили оскорблений и побои священнику Михаилу». Абсурдность этого утверждения доказывается числом подписей: как могут свидетельствовать об этом 1036 человек, когда в алтаре при насильственном раздевании находилось 5–6 (в храме 50–60), а во время госпитализации 10–12 (в храме 400–500) человек? Вот она – цена свидетельства «христианской совести» кочетковцев...

Упоминание об «оскорблении» и «унижении» достоинства отца Михаила не случайно, поскольку об этом пишет в своем Указе от 2 июля сам Патриарх. Но обращает на себя внимание то, что Святейший пишет об унижении «священника»,а священник Кочетков – «человека».Можно с уверенностью утверждать, что Патриарх имеет в виду насильственное раздевание (разоблачение «Царских одежд», «Христовых риз», каковыми являются епитрахиль и фелонь) мирянами именно священника, срывание иерейского креста, на котором изображено распятие Господа, не просто с человека, а именно со священника. Можно ли совершить эти кощунственные действия, не «дотрагиваясь пальцем»? Конечно, нет. Неужели все это вопиющее насилие, учиненное над иереем Божиим, не является для духовного вдохновителя этой операции фактом, оскорбляющим и унижающим честь и достоинство отца Михаила?

Те, кто совершал эти действия, вряд ли были предупреждены своими катехизаторами, что именно о них говорит псалмопевец: «Не прикасайтеся помазанным моим» (Пс. 104, 15) и что именно их предупреждает пророк: «Касаяйся вас, яко касаяйся в зеницу ока Его» (Зах. 2, 8) – иначе они не пошли бы на это церковное преступление.

Говорят, некоторые участники отрицают насильственное разоблачение: мол, сам разделся. Но на видеопленке отец Михаил жалуется милиционеру на то, что его насильственно разоблачили и сорвали крест. Кочетков оправдывается перед стражем порядка, вводя его в заблуждение, что якобы нельзя в облачении выходить на улицу.

Многим до сих пор непонятно, зачем был дан приказ насильственно разоблачить отца Михаила. Раздевание отца Михаила было задумано за два часа до приезда психиатра. Кочетков, отдавая (как свидетельствует видеозапись) этот приказ, понимал, что врачей и санитаров могут смутить священнические одежды и крест и что они могут дрогнуть перед признаками иерейской власти. Таким образом, отец Михаил был лишен последней защиты. Впрочем, была еще одна защита – Евангелие. Отец Михаил начал было читать Страстные главы в алтаре, но и Евангелие у него отняли алтарники.

И, наконец, третий пункт: насильственная госпитализация отца Михаила, повлекшая, помимо нравственных страданий, еще и физические травмы.

Участвовал ли отец Георгий в качестве руководителя в этой заключительной операции? Безусловно.

«Я дал свое согласие на госпитализацию», – пишет он в Рапорте Патриарху. Авторы «Обращения» твердят совершенно обратное: «Госпитализация проводилась вынужденно в связи с его нездоровьем и неадекватным поведением по однозначному и независимому настоянию врача и милиции». Про милицию откровенная ложь!.. Сотрудники милиции в своих рапортах о случившемся утверждают, что именно священник Кочетков уверял их в том, что о. Михаил Дубовицкий – «психически ненормальный человек» и что «у него началось буйство».

Теперь – о травмах на теле. Существуют три официальных свидетельства о них: утром 29 июня при приеме в 14-ю психбольницу, днем 30 июня в травмпункте Перовского района и вечером того же дня при приеме в 7-ю клиническую больницу. Второе описание – самое подробное. Первое – самое лаконичное: «В МПБ № 14 поступил со свежими ссадинами и кровоподтеками на голенях, спине и правой кисти» (освидетельствование это проходило в присутствии сопровождавших отца Михаила и назвавшихся его родственниками – «активистов» общины А.Василевской, Д.Гасака и В.Якунцева). Выписки из 7-й больницы: «На конечностях и теле больного были множественные мелкие (до 10–15 мм) кровоподтеки и ссадины...». «...Кожный покров с кровоподтеками и ссадинами в области предплечий, локтевых сгибов, голеней». Но и первого медицинского свидетельства было вполне достаточно для Патриарха, чтобы он распорядился переосвятить алтарь, где должна происходить бескровная жертва, но где пролилась (говорят, мол, немного, пустяки!) кровь иерея Божия. Сам Горин вынужден был признать, что «наличие ссадин», «увы, неизбежно в условиях принудительной госпитализации». И это опять – «никто пальцем не дотронулся»?

Авторы «Обращения» возмущены, что «им вменяют в вину чудовищные преступления», в частности «заранее подготовленную насильственную госпитализацию». А как иначе расценивать походя брошенную угрозу, напечатанную за месяц до инцидента в «Сретенском листке»: «Нельзя не заметить, что два-три века назад за такие поступки священника прихожане вынесли бы его из храма. Можно только удивляться терпению прихожан храма Успения, которые этого не сделали»?

Любые комментарии меркнут перед очень короткой, но многозначительной и очень страшной видеозаписью, запечатлевшей водворение отца Михаила в машину «скорой помощи». «Красивые молодые парни», как описала их «Литгазета», выказали фанатичное подчинение своему наставнику, крайнюю жестокость и цинизм (тащили за волосы и бороду, били головой о края крыши «психовозки» – см. видеозапись), полное отсутствие страха Божия. Их совсем не смутило, пусть пассивное, сопротивление отца Михаила этому «сеансу экзорцизма» по-советски: сколько он ни упирался, сколько он пронзительно ни кричал, они легко, с удалью комсомольских дружинников, за несколько секунд справились с поставленной задачей. Примечательно, что в «Обращении» нет и тени покаяния в содеянном, наоборот, Д.Гасак после чтения коллективного лжесвидетельства объявил, что они все надеются, «что будут принесены официальные извинения... в том несправедливом оскорблении общины, приходского совета и священника Георгия Кочеткова, который был запрещен в священнослужении и снят с должности настоятеля». Этот булыжник понятно в чей огород полетел!..

Оба обращения к Святейшему Патриарху свидетельствуют о существенном духовном отклонении их авторов: в противоборство с Церковью и с церковным народом вовлечено обманным путем большое количество людей. Тем временем история про то, как один священник из мести запихнул другого священника в психушку, передаются из уст в уста. «Внешними» людьми смакуются с циничными ухмылками подробности церковного скандала. В этой ситуации единственная «защита» священника Кочеткова и его «десятки» – это любыми, даже самыми неправыми, путями поддерживать версию о безумии отца Михаила Дубовицкого; объявлять все документы и свидетельства, доказывающие обратное, подложными; обвинять тех, кто пытается докопаться до истины, в том числе и церковную Комиссию, в политической неблагонадежности, фундаментализме, мафиозности, антисемитизме и т.д. Однако, если виновные в этой церковной смуте не получат духовного врачевания, кризис может затянуться и вовлечь в водоворот раскола множество людей.

Многие православные люди считают вполне приложимыми к общине священника Кочеткова слова апостола Павла: «Вот, ты... уверен в себе, что ты путеводитель слепых, свет для находящихся во тьме, наставник невежд, учитель младенцев, имеющий в законе образец ведения и истины. Как же ты, уча другого, не учишь себя самого?.. Хвалишься законом, а преступлением закона бесчестишь Бога? Ибо ради вас, как написано, имя Божие хулится у язычников» (Рим. 2, 17–24).

Покайтесь! Церковный народ ждет покаяния от отца Георгия и тех, кто участвовал в насилии. Если они сделают этот истинно христианский шаг, то весь мир познает побеждающую силу православного смирения, наши соотечественники станут свидетелями Славы Божией, и все мы увидим, что есть истинная Любовь.

 

Пресс-служба Союза Православных Граждан

(«Радонеж», 1997, № 14)