Библиотека Наталия АФАНАСЬЕВА Учебник церковнославянского языка
V. Объяснение молитв и песнопений праздников
- Святое Богоявление (Крещение Господа нашего Иисуса Христа)
- Успение Пресвятой Богородицы;
- Святая Пасха (Светлое Христово Воскресение);
- Святая Троица (Пятидесятница);
- Неделя о блудном сыне;
- Покров Пресвятой Богородицы;
- Введение во Храм Пресвятой Богородицы;
- Святитель Николай, архиепископ Мир Ликийских;
- Рождество Христово
Святое Богоявление (Крещение Господа нашего Иисуса Христа)
Когда Ты, Господи, крестился во Иордане, явилось [нам] поклонение Святой Троице, ибо Родителев глас свидетельствовал о Тебе, Возлюбленным Тебя именуя Сыном, и Дух в виде голубине подтверждал достоверность слова. Явившийся, Христе Боже, и мiр просветивший, – слава Тебе!
Задостойник Богоявления Господня – ирмос 9-й песни первого канона Богоявления Господа нашего Иисуса Христа. Первый канон – творение прп. Косьмы Маюмского.
Толкование прп. Никодима Святогорца
Однако Ты, Богородице, не презри на недостоинство нас, воспевающих Тебя, и не отвращайся от наших песнопений, но всеблагая и человеколюбивая Матерь всеблагого и и человеколюбного Бога, приими нашу веру, с которой мы приносим Тебе настоящие гимны. Знаешь ведь Ты, Владычице, знаешь боговдохновенную и горячую любовь к Богоматернему Твоему величию, питающую наши души. Благодаря ей, хотя и недостойны, дерзаем Тебя возвеличить, ибо Ты – Предстательница христиан во всяком обстоянии, – и в настоящей жизни и в будущей.
Успение Пресвятой Богородицы
Учебный перевод кондака
Богородицу, – неусыпную в молитвах и неизменное упование [наше] в заступлении, – гроб и смерть не удержали, ибо Вселившийся в Приснодевственную утробу преставил (переселил) Ее к [вечной] жизни как Матерь Жизни.
В тропаре, кондаке, задостойнике и во всей службе Успению Богородицы нетленность Девства Божией Матери сопоставляется с нетленностью Ее Успения. О том же говорится и в тропаре 6-й песни второго канона (прп. Иоанна Дамаскина) на утрени:
Из Тебя возсияла Жизнь, не разрушив ключей Девства, – как же пречистое и живоначальное Твое тело оказалось способным испытать смерть ( = стало причастным испытанию смерти).
Учебный перевод задостойника Успению Божией Матери
Побеждаются (преодолеваются) пределы естества (природы) в Тебе, Дево Чистая, – Рождество остается девственным, а смерть обручается с жизнью. По Рождестве девственная и по смерти живая, спасаешь присно, Богородице, наследие Твое.
Святая Пасха (Светлое Христово Воскресение)
Учебный перевод
Мария и ее спутницы, пришедшие до рассвета и обретшие камень отваленным от гроба, слышали от Ангела: «Во Свете присносущном Сущего что [вы] ищете среди мертвых словно человека? Взгляните на гробные пелены, поспешите и возвестите мiру, что восстал Господь, умертвивший смерть, ибо Он – Сын Бога, спасающего род человеческий.
Учебный перевод икоса
Некогда мироносицы-девы, ищущие, как дневного света (букв.: как дня), – Солнце, [Сущее] прежде солнца [и] зашедшее во гроб, – пришли до наступления утра и восклицали одна другой: «О, подруги, пойдем, помажем ароматами Тело погребенное, но живоносное, – Плоть Воскресившего падшего Адама, лежащую во гробе. Пойдем, поспешим, как волхвы, и поклонимся и принесем миро, словно дары, Обвитому [уже] не пеленами, но плащаницею, и да восплачем и да воззовём: «О, Владыко, восстани, подавая падшим Воскресение!»
Святая Троица (Пятидесятница)
Перевод: Благословен Ты (есть), Христе Боже наш, явивший ловцов (т.е. рыбаков) премудрыми, ниспослав им Духа Святого, – и через них уловивший [всю] вселенную. Человеколюбче, слава Тебе!
Главная мысль тропаря, раскрывающего внутреннее содержание праздника, заключается в том, что именно ниспослание апостолам Святого Духа сделало их, простых и некнижных рыбаков, премудрыми, и через них Господь уловил (привлек к Себе) всю вселенную. В тропаре также содержится напоминание о евангельских словах Христа Спасителя Своим будущим ученикам – Симону и Андрею, – о том, что Он сотворит их ловцами человеков (Мф 4,18-19; Мк 1,16-17).
Перевод: Когда Всевышний, снизойдя, смешал языки (т.е. язык как средство общения), Он [этим] разделял народы, когда же Он раздавал огненные языки, – всё призвал к единению. И мы согласно славим Всесвятого Духа.
Ныне одно и то же славянское слово «язык» выражает два различных понятия, соответствует двум разным греческим лексемам и различается по смыслу посредством только одной буквы, т. е. графически.
Эта ситуация достаточно уникальна даже для церковнославянского языка, в котором имеется лишь один подобный случай различения смысла слова в зависимости от его написания, – это слова «мир» и «мiр», различение смысла которых до реформы 1918 года было и в литературном русском языке.
Однако, именно полное совпадение звучания слова «язык», обозначающего разные понятия, к которым прибавляется и еще одно – метафорическое наименование пламени огня, сходного по форме с человеческим языком как органом речи, и, соответственно, сходного с последним и по написанию, – позволило славянскому переводчику ярче и глубже передать содержание кондака, чем в греческом его оригинале.
В кондаке, как и во многих других текстах службы Святой Троицы, описывается явление Святого Духа в виде огненных языков, которые, разделившись, почили на каждом из апостолов. «Дар языков», полученный при этом учениками Христовыми, проявился в том, что они начали говорить о «величиях Божиих» на разных языках.
Этот дар благовествования на «странных» языках, впервые сообщенный апостолам в день Пятидесятницы при сошествии на них Святого Духа, святые отцы толкуют как явление полноты и совершенства Духа Истины, обнимающего собою всё человечество и призванного объединить все народы во Христе.
В кондаке это событие типологически соотносится (а точнее – противопоставляется) другому событию Священной Истории, – вавилонскому столпотворению (Быт. 11,1-9). Тогда Господь, покарав дерзких строителей башни, смешал единый их язык, – тот язык, говоря на котором они соединились в своем богопротивном деле. Заставив нечестивых говорить на разных наречиях, Господь разделил и рассеял их по всей земле. Тогда также действовали все Три Ипостаси Пресвятой Троицы, ибо, по толкованию свт. Иоанна Златоуста, библейские слова Господни: «Приидúте, и сошедше смесúм тамо язык их, да не услышат кúйждо гласа ближняго (своего)» (Быт. 11, 7) , свидетельствуют об обращении Бога «к Равночестным Себе». Сошествие Святого Духа на апостолов в виде огненных языков представляет собою полную антитезу ветхозаветному событию, что постоянно упоминается гимнографами в службе Пятидесятницы.
Неделя о блудном сыне
В Евангелии от Луки 1,39, читаемом на Богородичных праздниках, говорится о Матери Божией, что Она
Греческое слово ά-σωτος (цсл. и рус. «блудный») связано с целой группой важнейших православных понятий. Прежде всего, ά-σωτος – это человек не целый, не цельный, не целомудренный, ибо именно слово σάος (стяж. σŵς) значит здравый, невредимый; целый, находящийся в полной сохранности, неповрежденный, а целомудрие по-гречески – σωφροσύνη. Вот почему грех всегда мыслится именно как духовная рана, как язва, нарушающая цельность и души и тела человека, и в Святом Евангелии говорится, что Христос Спаситель, исцеляя телесные язвы и болезни, прежде всего исцеляет поразившие человеческую душу язвы греха.
Затем слово ά-σωτος означает и то, что такого человека нельзя спасти, по крайней мере, в теперешнем греховном его состоянии до того, как он покается, ибо именно от этого корня происходит и σαόω = σώζω – спасать; беречь, оберегать, (с)охранять.
В церковнославянском же и в русском языке, а следовательно и в нашем сознании, это понятие, выраженное словом «блудный», связано с понятием блуждания как отклонения от верного, прямого, правого пути Христовых заповедей, пути ко спасению, ибо этот Путь есть Сам Христос (Мф. 14,6). В русском языке существует множество сходных слов: беспутный, непутёвый, наконец, – распутный. В слове «блудный» имеется и еще один смысловой оттенок. Здесь присутствует понятие о свободном выборе человека, о вольном его произволении в том, какой путь ему избрать, – блуждать ли на распутиях греха, скитаться ли без пути по мрачным топям и болотам, – или быть верным спасительному и правому Пути к Небесному Царствию, явленному нам Христом.
– я согрешил (см. Грамматику. Раздел «Аорист»).
Покров Пресвятой Богородицы
Введение во Храм Пресвятой Богородицы
Домостроительство Божие – это Промысл Божий о спасении человека от греха и смерти через Крестные страдания, смерть и Воскресение Сына Божия.
В церковнославянском и в русском языках слово «строитель» понимается не только как человек, что-то строящий (напр., строящий дом), но и как что-то устраивающий, т.е. наводящий и поддерживающий строй и порядок. В этом смысле строитель монастыря – это его игумен, настоятель. Так же и слово «строительство» означает «управление», «руководство», «устройство».
Святитель Николай, архиепископ Мир Ликийских
Слово «востока» здесь стоит не в родительном падеже, а в винительном, но с родительным падежом совпадает, ибо мыслится как понятие одушевленное. Таким образом, оно относится не к «восточному происхождению» волхвов, а к Самому Воплотившемуся Христу. Ибо Он – Восток Востоков, немеркнущий (а по-славянски – немерцающий) Божественный Свет, Свет от Света, Бог Истинный от Бога Истинна, – Солнце Правды. Вспомним пророческие слова Захарии о Христе Спасителе в Евангелии от Луки (1, 78-79): «посетил есть нас Восток свыше: просветити во тме и сени смертней седящия». Эти евангельские слова почти дословно повторены в Рождественском Светильне:
Образ Восток с высоты (свыше) представляет собою сочетание противоположностей. Он обозначает не земное солнце, каждый день восходящее снизу вверх, но Солнце Правды Христа – восшедшее с высоты небес на землю (т. е. восшедшее сверху вниз) к спасаемому Им человечеству. В Пасхальном же каноне, в его 4-й песни, Христос воспевается как Солнце Правды, снизшедшее во гроб, и вновь воссиявшее светом Воскресения: «и паки из гроба красное Правды нам возсия Солнце».
Солнцем Правды, или Праведным Солнцем, Христос Спаситель именуется в нашем богослужении постоянно. Вспомним, к примеру, догматик второго гласа:
В русском переводе: Кем Тебя наречем, о, Благодатная? Небом ли? ибо Ты воссияла (т. е. явилась Причиной, Посредницей, Ходатаицей, через Которую возсияло) Солнце Правды…
И этим Светом пронизан не только тропарь Рождества Христова, – этим Светом сияет и вся праздничная служба, посвященная великому таинству пришествия в мiр Воплотившегося Бога.
Второй канон Рождества Христова, творение преподобного Иоанна Дамаскина, (ок. 675–ок. 749), – высший образец византийской литургической поэзии, – «иамвический», т. е. ямбический, написанный ямбическим триметром, состоящим из шести стоп. Вместо ямба иногда встречается спондей, трибрахий и анапест. Имеется сложнейший акростих. В греческой Минее и по сей день этот Рождественский канон прп. Иоанна, так же, как и его каноны Пятидесятнице и Богоявлению, разбиты на колоны и печатаются как бы стихотворной строфой. В церковнославянском переводе, к какому бы времени он ни принадлежал, вряд ли удалось в полной мере передать стихотворный размер этого творения, зато переводчики всегда старались как можно точнее сохранить тот неповторимый символический и звуковой орнамент, который является особенностью каждого выдающегося гимнографического творения.
Задостойник имеет особую судьбу. Он считается самым «непонятным» церковнославянским богослужебным текстом, что, в частности, является аргументом для сторонников всяческого упрощения церковнославянского богослужения и его русификации. С другой стороны, еще в XIX веке звучали мнения, что именно Задостойник Рождества Христова – текст, принципиально не поддающийся переводу на русский язык, ибо принадлежит к вершинам византийско-славянской духовной поэзии. Такое мнение было высказано К.П. Победоносцевым.
Нам представляется, что эта чрезмерная непонятность и сложность Задостойника является своеобразной мифологемой, ибо только в иамвических канонах прп. Иоанна имеются, без сомнения, гораздо более трудные для понимания стихи. Более того, в таковом чрезмерном внимании в Задостойнику можно усмотреть его некую исключительность в ряду других творений гимнографов, какую-то странную непохожесть на все другие творения. Эта непохожесть заключается в том, что Задостойник представляет собою своеобразный трактакт о сущности и принципах гимнографической поэзии. Можно утверждать, что Задостойник как никакое другое творение гимнографии подлежит более истолкованию и объяснению, чем переводу на какой бы то ни было разговорный язык.
В церковнославянском переводе Задостойника имеется три пары параллельных антитез (в тексте они отмечены одинаковыми цветами), построенных на повторении одного и того же слова или корня. В греческом Задостойнике и в славянских рукописях до никоновской книжной справы на этом месте стоят слова с корнями разного происхождения.
Прежде всего, это первое слово «любити», которое в данном случае означает скорее не «любить», а «довольствоваться». Антитеза основана на смысловом противопоставлении того, чтό мы любим: легче было бы нам любить молчание, а любим мы Пресвятую Богородицу и желаем Ее воспеть. Вторая антитеза построена на формальном отрицании с помощью приставки «не»: «удобее», т. е. «легче» и «неудобно», т. е. «нелегко». Третья антитеза опять смысловая. Она основана на противоположных значениях слова «есть», в зависимости от того, в какие словосочетания оно входит. «Неудобно есть» (нелегко) воспевать нам Пресвятую Деву, опираясь только на свои силы, даже несмотря на то, что мы движимы любовию к Ней. Однако у нас «есть произволение» Ее воспеть, и мы просим, чтобы, соразмерно этому нашему произволению, Она Сама даровала нам силу. В Задостойнике имеется и еще одна пара антитез, которая есть и в греческом оригинале, и в тексте древнеславянском дониконовском, – страхом / любовию (φόβω / πόθω). В отличие от вышеупомянутых, эти лексемы уже не имеют корневой общности.
«Страх побуждает нас к молчанию, чтобы не сотворить нам беззакония и нечестивого дела, дерзая нечистыми устами воспеть Твою чистоту и непорочность. <…> Напротив, любовь движет нами, чтобы Тебя восхвалить, хотя мы и нечисты. Легче же, чтобы мы повиновались страху и чтобы возлюбили молчание как никакой опасности не представляющее, ибо никакое дело не бывает более безопасно, чем молчание. <…> Ибо величие Твое превосходит всякую песнь и хвалу. <…> Но хотя наша любовь к Тебе и наше произволение одерживают над страхом победу, они не имеют силы, поэтому Ты, Богородице, в той мере, насколько существует наше произволение, дай нам Твою силу, чтобы мы, вооруженные этими двумя, хоть в малой степени смогли воспеть Тебя, Достопеваемую и Препетую» (Прп. Никодим Святогорец. Эортодромион. Толкование второго канона Рождества Христова. Венеция, 1836. С. 121).
В таком структурированном виде явственно виден параллелизм противопоставлений, как бы «замаскированный» в поэтической ткани Задостойника свободным порядком слов внутри каждого кόлона, и потому прикровенно изящный.
Из-за страха нам легче довольствоваться молчанием, как безопасным,
[А одною] любовию [к Тебе] ткати созвучно сложенные (букв.: туго, с силой натянутые, как струны) гимны нелегко.
Силу, соразмерную [нашему] произволению, дай!
Однако, этот учебный перевод, так же, как и измененный порядок слов в церковнославянском тексте, полностью разрушает поэтическую структуру ирмоса 9-й песни второго Рождественского канона, уничтожает не только ритмический рисунок, но прежде всего символико-смысловой и звуковой орнамент его словесной ткани.
Таким же (за исключением некоторых незначительных частностей) предстает Задостойник и в рукописи ХVІ века того же собрания (Рукопись 510. (482.) Минея служ. мес. декабрь, устав., ХVІ века. Лист 382–383). Как видим, в рукописях до Никоновской книжной справы вместо «песни спротяженно сложенныя» стоит: «песнь сложити силою обостреною».
По какой же причине справщик ХVІІ-го века (а известно, что им был никто иной как Епифаний Славинецкий) так существенно изменил в этом месте текст Задостойника и на каком основании ввел он в этот текст пароним «спротяженно», не соответствующий греческому оригиналу? Сделаем несколько предположений.
Анализ перевода греческих лексем σύντονος, συντόνως, συντονία (в различных грамматических формах) в дониконовских рукописях славянских Миней показывает, что в славянских переводах эти лексемы явно имеют значение силы. Это понимали и дониконовские и никоновские переводчики, чаще всего переводя это слово в разных контекстах лексемой «крепость», «твердость», «сила», а также словами, передающими некую силу внутренней энергии (прилежный, скорый, усердный). В дониконовском Задостойнике вместо нынешнего «спротяженно сложенные» мы видим перевод «силою обостреною», что соотносится с прошением «силу даждь».
И все-таки переводчики всех эпох, как только встречали эту греческую лексему, постоянно вставали в тупик. Трудность состояла в том, что понятие «сила», образующее семантику греческого σύντονος, συντονία – это не сила крепости и не сила твердости, и не сила державы-власти, а сила натянутого каната, сила туго натянутой струны, даже – точнее – многих нитей или струн в сплетении ткани или согласии звуков (о чем свидетельствует приставка σύν-). Об этом роде силы в свое время написал замечательный русский славист М.Ф. Мурьянов (См.: Мурьянов М.Ф. Сила (понятие и слово). – В кн. Мурьянов М.Ф. История книжной культуры России. Очерки. Ч. 1. Спб., 2007. С. 330).
И в этом смысле перевод Епифания Славинецкого как нельзя более точно выражает семантику греческого слова, и именно благодаря тому, что переводчик опирается на этимологию греческого корня, подбирая соответствующий ему корень славянский. Не говоря уже о том, что словосочетание «спротяженно сложенные» создает очень звучную аллитерацию, ничуть не худшую, чем греческое συντόνως τεθειμένους.
Древнеславянское «съпротягнути» – означает «протянуть, простерть», а «съпротязати» – «растягивать, растянуть, протягивать». (А.В. Старчевский. Словарь Древнего Славянского языка, сост. по Остромирову Евангелию, Миклошичу, Востокову, Бередникову и Кочетову).
В древнеславянском (старославянском) языке слово: «протяжьно», соответствующее греческому ευτόνως, значило: «напряженно, усердно» (Словарь старославянского языка, изд. Чешской Академией наук. В 4 т. Репр. изд. Т. 3. Спб., 2006. С. 392).
Интересно и то, что лексема «спротяженно», «спротяженный» как соответствие греческому συντόνως, σύντονος, употребляется в гимнографии чрезвычайно редко и именно в новейших никоновских переводах. Ни в одном дониконовском тексте этого слова нет.Итак слово «спротяженно» означает не пространно, в смысле длинно, а нечто совсем иное, – некое символическое сакральное пространство, образуемое с силою натянутыми словесными нитями. Слово «спротяженно» неразрывно связано еще с одним словом, которое употребил в переводе Задостойника именно Епифаний, – «песни ткати».
Действительно, даже для того, чтобы воспринять антитезу как антитезу, т. е. в совокупности обеих ее частей, нужно мысленным взором посмотреть на нее не во времени, не как на текущую реку, но пространственно, вне линейности временнόй категории, т.е. в вечности. Поэтому в корне неверен подход к гимнографии, этой словесной иконе, просто как к звучащей речи. Мистическая ткань гимнографии представляет собою некое священное пространство, среду нашего богообщения и обóжения. Духовная песнь, – гимн, – не звучащая речь, утекающая, как струящаяся вода, в небытие, а строго организованное – «спротяженно сложенное» – вневременнόе словесное пространство, хотя и видимое и слышимое земными чувствами человека, но уходящее своей вершиной в невидимую земным чувствам духовную, – «умную» – высоту. Богослужебный гимн – это «спротяженно-сложенная» словесная ткань, преиспещренная и преукрашéнная дивными узорами звуков и смыслов, протяженность пространства которой, напряженная, как туго натянутая струна, простирается от земли к Небу.
Карта Cбербанка: 5332 0580 7018 9424
ЮMoney (Яндекс-Деньги): 410012614780266